не оскорблять её присутствием. Всё равно эта женщина не наша и никакой ценности не имеет. А новый брак укрепит твоё влияние, вернёт финансы и расширит территории Тахмировых. — Нет. — Рявкнул я. — Эльмира отправится в казармы бойцов, если посмеет высунуть нос на улицу! Она и её отец мне больше не родня, и никакое имущество и влияние этого не изменит. Милана моя женщина и моя пара, мать моего сына и единственная хозяйка в моём доме. И будет только так. — Амиран, — заговорил Шамиль. — Но по нашим законам, которые ты сам всегда тщательно исполнял, не отдаётся предпочтение чужой, пришлой женщине перед дочерью нашего народа. Тем более, что сам знаешь, жена умершего часто идёт второй или третьей женой в семью брата, чтобы сохранить связь между семьями. И по идее, это ты должен был требовать у Барата младшую дочь, взамен умершей сестры. — Сам подумай, — влез тот же старик, что и до этого. — Ты столько лет и сил потратил на то, чтобы добиться того положения, которое Тахмировы занимают сейчас. И потерять всё сейчас? Из-за чего? Из-за бабских дрязг, из-за мести избалованной девчонке за любовницу? Это даже звучит смешно. Наши законы чужих не защищают! Смотри, даже твой брат сидит и молчит. Амиран, не уступишь сейчас, не пойдёшь на примирение, значит, покажешь всем, что Тахмировы как были, так и остались бешеными мясниками. Ты потеряешь всё, чего добился. Вот и подумай, стоит ли оно того? Как старший рода подумай. О сыне, о брате… — А чего обо мне думать? — нехорошо так усмехнулся Тайгир. — Мои бойцы наготове. Только отмашки ждут. — А я Кайрата с побратимом отправил, когда сюда поехал. А то у меня Влад всё в себя прийти не может после того, как у него Арлан нож попросил. Не спрашивай зачем, я слово дал. — Добавил Сабир. — Вы что? Вы обезумели? — вытаращился старик, пока все остальные молчали. — Амиран, ты всегда был рассудителен и сдержан. Вот скажи, допустил бы ты сам подобное, если бы этой твоей женщины не было бы? — Но она есть. И всегда будет. — После этого я вышел, не прощаясь. Следом за мной шли Тайгир и Сабир. Старик был прав. Ещё зимой я даже не сомневался бы. Но тем, что смог добиться, отойти от того, что собой представляла семья при отце и Расиме, не рисковал бы. Слишком тяжело мне достались эти крохи. Но сейчас… У меня есть та, которая для меня настоящая ценность. Моя Нимфа.

Тайгир сразу уехал, а вот Сабир ещё задержался. — Как она? — спросил он у меня. — Плохо. Но иногда становится похожа на себя прежнюю. Когда думает, что меня нет поблизости, а Арлан рядом. Хотя сын сейчас от Миланы почти не отходит. — Ответил я. — Мне когда Влад сказал, куда сорвался, я ушам своим не поверил. — Покачал головой Сабир. — Знаешь, я думал, что на этапе "дам кулаком в лицо", ты остановился. — Ты о чём сейчас? — не понял я. — Ты не помнишь? — приподнял бровь Сабир. — Наш с тобой разговор в тот день, когда я узнал, что моя Кира жива. Когда увидел её. После твоей отповеди, я тебе пожелал самому не наделать ошибок, когда ты встретишь свою женщину. И ты мне тогда насмешничая пообещал, что когда ты такую встретишь, то сразу руки распустишь, прям кулаком в лицо, потом бабу в доме заведешь, чтоб у тебя в доме командовала, а самое главное нажрëшься, чтоб себя не помнить и изнасилуешь. Я ещё, когда узнал, что ты, найдя Арлана, ударил по лицу девушку, что помогла мальчишке, несколько дней ржал, что всё, отбегался Амиран. А уж когда с Миланой познакомился, только и ждал, когда ты на свадьбу пригласишь. Взбесился, когда сказали, что она другого предпочла? Ревность? — Ты даже не представляешь как. Думал, рехнулся. Наговорил ей… Вспоминать стыдно. — Понимание в голосе и взгляде Сабира словно прорвало плотину. — Я о том нашем разговоре и не помнил. Но жениться решил. А потом… Убить её готов был, на цепь посадить. Теперь сам как побитый пёс, только что не скулю. И рад бы на цепь, только к той цепи не пускают. Сейчас всё перед глазами, как надо было сделать, что проверить… Куда в тот момент мозги делись, не знаю. Очевидных вещей не заметил, не проверил. — А нет там мозгов, не до них. Обида, что бросила, предала. Хочется вырвать из души дрянь такую, вместе с той болью, что изнутри всё жжёт. А потом в себя приходишь, а вокруг только руины и пепелище вместо счастливой жизни, и твои косяки как на ладони. Все ошибки. А ты стоишь дурак оскотинившийся, и в пустой башке гудят только две мысли, как я это сразу не увидел и не понял, и как теперь всё, что натворил, исправлять. — Хлопнул меня по плечу Сабир. — Мне до сих пор Киру необходимо видеть, обнимать, слышать. Всё забыть не могу, как думал, что её нет. А потом, что не простит. — Тебе повезло. — Сабир согласно кивнул. — Что ты делал, чтобы простила? Обратно приняла? — Ну, у нас немного другая ситуация. Мне нужно было, чтобы она безопасно себя в доме чувствовала, и рядом со мной. Чтобы понимала, что от её слова всё зависит. Все замки в доме поменял, сам её охранял, людей своих перетряхнул. Тех охранников, что её насилием пугали, закопал. Собаку завели. Её друзей и родственников в дом позвал. Гараевых и вас. — Перечислил Сабир. — И замуж. По всем законам, канонам, традициям. Чтобы точно понимала, что она значит. Что не какая-то девка на время. Что никто, кроме неё не нужен. — Да уж, мне попробуй теперь докажи. — Задумался я. — И это тебе ещё только что появившийся племянничек, не начал прям с порога замену искать, на хорошего мужа, чтоб твоя женщина из-за тебя больше не плакала. — Припомнил Сабир. — Да уж конечно! Плохо ты знаешь моего сына. — Улыбнулся я. — Да ладно? Сейчас приеду Кире расскажу. — Засмеялся Сабир. — Поеду я. Надо Кире сказать, что всё хорошо. И с тобой, и Милану никто не обидел. А то она из-за вас волнуется уже несколько дней. А ей нельзя. И вообще нельзя, а теперь особенно. — Ну да, привет ей передавай. — И только потом я понял, о чём мне только что сказал Сабир. — Сабир! Вы чего? Кира ребёнка ждёт? — Да, совсем недавно узнали. Сам ещё поверить не могу. — Сверкнул оскалом Сабир, садясь в машину. Вечером, уже после того, как Шадар с семьёй уехал, я сидел