Я боялся их разочарования. Мне, не боявшемуся лезть под пули, не прятавшемуся от взрывов и легко выходящему в круг к нескольким противникам безоружным, было до сосущего нытья в животе страшно, встретиться взглядом с Кирой. Увидеть как поджимает губы, качая совсем седой головой Афзал Агиров. И я очень надеялся, что только мой Арлан умеет подслушивать так, чтобы взрослые его не замечали. — Я останусь здесь, а когда будет готово, поднимусь к вам. — Сказал Арлан, зачем-то доставая небольшую кастрюлю.

Ну, не готовить же он собрался, тем более, что Амани без промедления взялась за приготовления завтрака. Дольше оставаться на кухне я не считал нужным и поднялся наверх.

Милана спала. Во сне она сжала в кулачках край одеяла и подтянула к подбородку. Бледная, глубокие тени под глазами и блестят высохшие дорожки слëз на щеках. И всё равно красивая. Невозможно, нереально, невероятно красивая. Всегда это замечал. Я так залюбовался ею, что пропустил момент, когда она проснулась. Просто вот только что её ресницы касались щёк, а уже она пристально смотрит на меня. И этот взгляд, как тёмное зеркало был пуст и холоден. В её глазах не было привычного блеска и тепла улыбки.

Она попыталась сесть, но от резкого движения её повело. — Милана, ты, когда кушала в последний раз? — спросил её я, устраивая её поудобнее и подпихивая между её спиной и спинкой кровати одну из подушек. — Утром, в больнице. — Ответила она с неуверенностью в голосе. То ли точно не помнила, то ли пыталась восстановить в памяти какие-то события. — Сейчас принесут завтрак. И тебе нужно будет хотя бы немного поесть. Хорошо? — осторожно, как с жеребёнком, говорил я. — А после я отнесу тебя в душ, и надо всё снова обработать. — Я сама. — Ответила она, а я про себя выдохнул.

Вчерашнее её состояние пока я её мыл, меня всерьёз напугало. — Милана, сама ты чуть не упала, просто пытаясь сесть. — Напомнил я. — Я понимаю, тебе сейчас неприятно и не хочется, чтобы к тебе прикасались. Особенно я. Давай, я отнесу тебя в ванную и оставлю. Ты попробуешь самостоятельно всё сделать. Но если не получится, то позовёшь меня? — Нет, — она отрицательно замахала головой и сжала губы.

И хотя она опустила лицо, я заметил, что её глаза наполнились слезами. — Милана, не надо, пожалуйста. Не плачь. Не стоит оно этого. Не надо. Всё закончилось, здесь нет ни одного зверя, что накинется на тебя и причинит боль. — Хотел её обнять, чтобы успокоить, но так и не решился. — Так, я с завтраком! — объявил Арлан, заходя в комнату с подносом. Следом за ним шла Амани и несла другой поднос, с тремя тарелками каши и кружкой чая. — Я попросил Амани сделать кашу жидкой, а чай заваривал сам. Не знаю, что получилось, но вроде делал всё как ты. А ещё вот. Он поставил на кровать свой поднос, где на одной единственной тарелке лежали яблоки в сиропе. — Яблоки с мятой? — почти незаметно, но улыбнулась сыну Милана. — Да, две веточки мяты прокипятил в стакане воды, потом растворил там полтора стакана сахара и добавил две столовые ложки лимонного сока. Опустил в этот сироп яблочки и прокипятил семь минут. Вроде ничего не напутал. — Гордо пересказал, как готовил это "лакомство для болеющих" Арлан. — Нет, всё точно. Уже и готовишь сам, совсем взрослый становишься. — Даже сейчас Милана не упустила возможности похвалить сына. — Но я же не перестану от этого быть твоим солнышком и мамонтёнком? — улыбался Арлан, усевшись рядом с Миланой и сложив ноги по-турецки. — Конечно нет. Даже когда совсем-совсем вырастешь. — С появлением сына Милана словно ожила, стала немного похожа на прежнюю себя. — Мам… Мама, я знаю, что с тобой случилось. Отец мне рассказал и про то, что сделала Эльмира, и то, что сделал он сам. — Милана резко развернувшись, посмотрела на меня с таким возмущением и злостью, каких я ни разу от неё не видел. — Я подумал, что ты должна быть уверена в том, что здесь и с нами, со мной и папой, ты в безопасности и под надёжной защитой. Мне может и не хватает опыта, как у вас, взрослых, но я точно знаю, что я отцу очень дорог. Поэтому он сейчас поклянëтся, что не причинит тебе больше никакого вреда. Поклянëтся моей жизнью и здоровьем. Это очень надёжная гарантия того, что папа сдержит слово!

Глава 29

Амиран. — Нет! — резко и громко, почти выкрикивает Милана. — Твой папа тобой клясться не будет! И меня одаривают таким красноречивым взглядом, в котором без труда читается: "Только посмей". Наблюдаю за тем, как Милана сграбастывает Арлана, притягивая к себе, и еле сдерживаюсь, чтобы себя не выдать.

Она возвращалась. Из того холодного, тёмного и безрадостного мира, куда я загнал её, сначала допустив, чтобы ей причинили вред, потом самолично окунув её в грязное болото своей похоти и жестокости. И неизвестно, смогла бы она вырваться из этого состояния, захотела бы…

Но Арлан, с удивительной чуткостью, нашёл то единственное, ради чего Милана вцепилась бы в жизнь. Её диагноз для неё действительно был болью и приговором. И как в насмешку, судьба наградила её по-настоящему материнским сердцем. Только всю эту огромную любовь некому было принять, пока её не нашёл Арлан. Совпадение, чудо, случайность, запутанные и непонятные игры судьбы, но мой сын, отчаянно нуждавшийся в тепле и заботе матери, и Милана, правильная семейная девочка, запретившая себе даже мечтать о том, чтобы стать мамой, встретились.

Предположить, к чему эта встреча приведёт, наверное, было не сложно. Сейчас я был уверен, что вот это заветное "мама" и так вот-вот прозвучало бы. Но прозвучало сейчас, в тех обстоятельствах, когда переход стал мгновенным, и ради сына Милана готова была противостоять всему на свете. Мне, обстоятельствам, любой явной или мнимой угрозе, собственной слабости и боли.

Я не на секунду не поверил, что для неё произошедшее между нами было так легко преодолеть. Забыть словно и не было, не испытывать страха рядом со мной. Вот только сейчас для всего этого не было времени, она защищала сына. — Но почему? — спрашивает Арлан. — Ведь тогда ты не будешь бояться! — Ты же рядом, значит, мне бояться нечего, — она прижалась щекой к макушке сына. — А что касается клятвы… Давай я тебе кое-что расскажу, а ты серьёзно подумаешь о моих словах. Знаешь, рождение ребёнка это всегда чудо.