Я сделала глубокий вдох.

Я посмотрела на прекрасную еду на своей тарелке и положила в рот кусочек брокколи. Он взорвался жизнью на моем языке. Как я могла не замечать, что брокколи взрываются жизнью? Мне всегда нравились брокколи, но это же просто волшебство!

Я снова выглянула в окно. На траве в саду сидела белка. Я вспомнила, как белки злили Рейчел – вечно что-то копают и жуют, – но эта выглядела прямо-таки по-королевски, сидя там со своим великолепным хвостом. Как ее можно не любить?

Я вздохнула еще раз.

Я посмотрела на деревянный стол, потом на конфеты. Посмотрела на тюльпаны глубокого оранжевого цвета в вазе. Они казались мне живыми, как маленькие люди. В тот момент все казалось мне наполненным жизнью. Я чувствовала, как каждая вещь в доме дышит магией.

Почему же я так все усложняла? Все, что мне было нужно, всегда было рядом. Я почувствовала, как любовь разливается теплотой по моему телу, так сильно, почти болезненно. Это было так потрясающе, что на глаза навернулись слезы.

Я подумала о маме и почувствовала такую любовь к ней, что меня чуть не разорвало на мелкие кусочки. Я подумала о своих сестрах и друзьях… я подумала о людях, которых не вспоминала годами, даже о тех, которые обидели меня или раздражали; я увидела, что у каждого из них были на то свои причины. Я подумала о людях, которых обидела сама, и стала надеяться, что однажды они почувствуют ко мне то же самое.

Внезапно мне показалось невыразимо прекрасным то, что по жилам каждого из нас течет кровь, у каждого бьется сердце, а над головой небо становится розовым, пурпурным и золотым на закате. У каждого есть люди, которые его любят, растения, жизнь и смерть, и свет, который пробивается в окна.

Мне было слышно, как дети болтают в соседнем доме и как в небе летит самолет… Может быть, он летел в Нью-Йорк, где жила моя сестра… У меня сестра в Нью-Йорке! Это же круто! Люди знают других людей повсюду и путешествуют на самолетах, чтобы увидеться с ними…

Где-то в трубах раздался булькающий звук, и мне стало так сонно и тепло, что я приготовилась прилечь. Я пошла в гостиную и завернулась в клетчатый плед на диване. Диван был таким мягким. Я закрыла глаза и почувствовала, как проваливаюсь… ах, сон, одна из лучших вещей на свете. И как же много таких вещей… кофе, улыбки, объятия…

Я проснулась в темноте. Дом был все еще пуст. Безмятежность все еще была со мной, в моем теле, в моей голове, в комнате… затем, на секунду, мной завладели старые мысли: Почему ты уснула? У тебя куча дел… ты такая ленивая. Рейчел вот никогда не спит посреди дня… Но я просто рассмеялась над тем, как это все предсказуемо.

Это просто твой мозг, как обычно, сказала я себе. Просто запись.

И тогда она остановилась. Я почувствовала себя потерянной.

Отпустить этот голос было странно и страшно.

На часах было 7.20. Рейчел все еще не было дома. Я сидела в тишине. Что теперь?

Если жизнь в настоящем – это и есть ответ на вопрос о счастье, тогда неужели я наконец в полном порядке? Неужели мне больше не нужны селф-хелп и саморазвитие?

И что мне теперь делать? Пойти в парк, найти скамейку и поселиться на ней? Перестать волноваться о долгах и избавиться от своих желаний и амбиций?

Что вернуло меня к началу моего эксперимента: ради чего я все это затеяла? За что я боролась?

Экхарт Толле сказал бы, что все, что мне нужно, у меня уже есть. Я была жива, я дышала. Я была в безопасности. И все равно хотела большего.

Неужели это неправильно? Неужели это означает, что я не живу в Настоящем?

Даже если часть меня все еще думала о будущем, каждый раз, вспоминая о своих целях, я паниковала. Мои собственные желания были для меня источником стресса. Я начинала паниковать и говорить себе, что я должна стараться сильнее, делать больше, достигать чего-то. Желание – это противоположность жизни в Настоящем.

Толле описывает стресс как «быть “здесь”», но хотеть быть «там». Он говорит, что планировать будущее – это совершенно естественно, но не стоит отдавать ему приоритет перед настоящим. Вы можете ставить цели и работать над ними, но гораздо больше внимания стоит уделять самому путешествию, а не пункту назначения.

Если этого не делать, ваша жизнь перестанет быть приключением и превратится в погоню за достижениями. Вы больше не разглядите цветов на обочине и не почувствуете их запах, вы никогда не сможете увидеть чудо жизни, распростертое прямо перед вами.

Моя жизнь была вечной попыткой «сделать» и «достичь цели». Я думала, что все будет хорошо, когда я наконец стану более успешной, более худой и богатой. Я думала, что буду чувствовать себя лучше, когда найду парня – или просто стану лучше.

Но ничего из этого не срабатывало, потому что счастье заключается не в достижении целей, а в том, чтобы чувствовать каждый миг и брать от него все. Наслаждаться работой, а не результатом. Наслаждаться звуком смеха Рейчел. Наслаждаться вкусом горячего тоста с маслом и чувством, с которым проваливаешься в тягучий бархатный сон на диване в пятницу днем.

Быть в Настоящем – не значит слоняться без дела. Ты можешь делать столько, сколько тебе хочется, пока твердо чувствуешь себя на земле в Настоящем. Толле говорит, что вдохновение охотнее приходит к тем, кто живет в мире и покое, чем к тем, кто живет в вечном стрессе стяжательства. Я подумала об Италии и о том, как легко я забрала конфету, когда перестала стараться слишком сильно. Здесь было то же самое.

Но немногие из нас живут по этому правилу. Мы все заняты погоней за чем-то еще, чем-то еще, чем-то еще. Это то, к чему нас склоняет общество. Полное безумие.

«Люди – опасный, сумасшедший и совершенно испорченный вид, – говорит Толле. – Это не осуждение, это факт». Он предлагает обратиться к учебнику истории и прочитать, что происходило в прошлом веке. Мировые войны, геноциды, истребление лесов и дикой природы – все это говорит не в нашу пользу. Мы буквально убиваем друг друга и уничтожаем собственную планету. Мы убиваем самих себя.

Толле был тоже готов убить себя, когда к нему пришло его озарение. Он думает, что ему было необходимо достичь дна, чтобы понять наконец, что есть и другой способ прожить эту жизнь.

То же самое произошло и со мной за последние несколько месяцев.

Я подумала о резинке Джеммы на запястье и о том, как близка я была к тому, чтобы начать себя бить. Я больше просто не могла жить по-прежнему: избивать себя, толкать себя и наказывать.

Как пишет Толле: «Когда вы в ночном кошмаре, вы больше мотивированы проснуться, чем те, кто переживает взлеты и падения обычного сна».

Я проснулась.

В конце января, проведя весь этот месяц за мытьем посуды, созерцанием природы и ощущением силы в ступнях, я больше не хотела быть в другом месте, не хотела быть кем-то другим.

В воскресенье 31 января я пила кофе в Bread and Bean. По радио играла песня Depeche Mode: «Все, чего я хотел, все, что мне было нужно, теперь в моих руках». Я стала тихонько подпевать, глядя в окно. На улице падал снег, как чей-то тихий секрет. Мир выглядел мягким. Крупный лысый мужчина в ярко-розовых трениках прошел мимо, вниз по улице. У меня внутри появилось теплое чувство. Чувство спокойствия и радости такой силы, что на глаза снова навернулись слезы. Я наконец поняла, что жизнь прекрасна и я тоже. Эти моменты бесценны, но если мы будем более внимательны, то увидим, что они происходят с нами все время.