Падериной нигде не было видно. Он не знал, что сейчас, сидяв расщелине, она глотает злые и обидные слезы, как бывало всегда, когда ейприходилось стре пять и убивать других людей. Она была профессионалом, хорошоподготовленным разведчиком, опытным офицером. Но одновременно она была иженщиной, не готовой видеть разорванные внутренности и вытекшие мозги послесвоих столь удачных бросков.

Елагин нерешительно начал спускаться вниз, боясь, чтослучилось худшее.

Но подполковник, уже вытерев слезы, поднималась сама,грустно улыбаясь шедшему ей навстречу капитану. В этот момент один из бандитов,тяжелораненный осколком в грудь, вдруг поднял свой пистолет.

— Ложись, — крикнул Елагин, бросаясь вперед.

Пистолет выстрелил.

Пуля попала в цель.

Но в последний момент, чисто машинально, бандит выстрелил нев стоящую перед ним Падерину, а в крикнувшего Елагина.

Пуля пробила правое легкое и вышла из спины, оставляябольшую рваную рану. Он упал на землю, чувствуя, как намокает его спина отсобственной крови.

— Елагин, — закричала в отчаянии женщина, выпустив вумирающего бандита всю свою обойму.

Она бросилась к своему товарищу.

— Альбертик, родной, не умирай, — просила она его,наклонившись над уже побледневшим лицом, — не умирай, родной, — просила она,сознавая, что все это бесполезно.

Ресницы Елагина дрогнули. Он сумел открыть глаза.

— Все хорошо, — прошептал он, — все…

— Подожди, я тебя перевяжу, — попыталась поднять егоженщина.

Он застонал от сильной боли.

— Не нужно, — сумел прошептать он, — я… бы… хотел…

— Говори, говори, — трогала она его волосы, его лицо.

— У… меня… была бы… такая… жена.

Он выговорил наконец всю фразу и сразу умер, как-будто споследним словом из него вышел весь воздух. Земля вокруг него, камни, песок,жадно впитывали его кровь.

Она наклонилась над ним, целуя его в лоб.

Падерина вдруг, сама не зная отчего, огляделась, словно устыдившисьтого, что она собиралась теперь сделать, и вдруг заголосила над телом, какплачут бабы в деревнях над своими родными и близкими. Бледный, почти белыйкапитан Альберт Елагин лежал на камнях, а над ним голосила Катя Падерина,позволившая себе еще раз стать женщиной. А вокруг лежало шесть разорванныхтрупов и уже слетались стервятники, иногда появлявшиеся в этих горах.

Казалось, что после вывода советских войск из Афганистана,эта тема будет навсегда закрыта. Наджибулла сумел удержаться в Кабуле,моджахеды по-прежнему контролировали большую часть территории страны, но этобыли уже внутренние проблемы афганцев. Однако оказалось, что история умеетмстить за себя, и раз пролившаяся кровь обладает странным свойствомнесворачиваемости, притягивая к себе другую кровь, словно всегда поддерживаяэтот кровавый ручей на должном уровне.

Через два года развалился Советский Союз. За эти два годапроцесс обвала неумолимо возрастал и кровь, пролитая в соседней стране,странным образом стала катализатором невиданных потоков крови, пролитых уже всамой империй.

Между Арменией и Азербайджаном началась настоящая война, вкоторой было захвачено свыше двадцати процентов всей территории Азербайджана.При этом война велась с применением танков, самолетов, современной артиллериии… афганских ветеранов войны, словно просто вернувшихся домой продолжатьвоевать.

Примерно такая же ситуация была в Абхазии, гдеподдерживаемая Конфедерацией горских народов, маленькая Абхазия вела войнупротив Грузии, оттесняя грузинские отряды и силы самообороны. В Приднестровьетолько вмешательство армии генерала Лебедя предотвратило дальнейшую бойню. А всоседнем с Афганистаном Таджикистане бойня состоялась. Она называласьгражданской войной и унесла сто тысяч жизней! Сто тысяч жизней. За все десятьлет войны в Афганистане потери советских войск не превышали пятнадцати тысяччеловек. За полгода войны в маленьком Таджикистане погибло сто тысяч людей,среди которых были женщины, дети, старики. Но мир не содрогнулся. Тот самыймир, который кричал о неслыханных зверствах советских воинов в Афганистане,единодушно осуждал ввод войск, широко освещал грандиозные потери Советов в этойвойне, не захотел заметить сто тысяч погибших. Как не заметил тысячи погибших вкарабахской, осетинской, абхазской, приднестровской войнах, Советский Союзразвалится, и моджахеды спокойно переходившие некогда грозную границу, началидействовать в Таджикистане, в других республиках некогда «единого и могучего».Но это уже никого не волновало. Преданный и брошенный своими союзникамиНаджибулла спрятался в миссии ООН в Кабуле, а активистов его партии вешали,расстреливали, рубили безо всякой жалости. Их семьи истребляли, а доктор Наджибиногда даже умудрялся говорить со своей семьей, ваблаговременно эвакуированнойв Индию. Его предшественник, авантюрист Бабрак Кармаль уже давно жил со своейсемьей в Москве, как будто его не касались афганские события.

Вообще такого количества предательств не знала ни однастрана. Взорванная страна показала миру не только звериный оскал войны,развязав военные действия сразу в нескольких местах, но и трусливый обликшакала, предающего своих бывших союзников, так веривших в могучего северногососеда, в нерушимость его дружбы. Бывших активистов Народно-демократическойпартии даже начали вылавливать по городам, отправляя их на расправу в Кабул.Это был даже не цинизм, это была последняя грань низости. Потом был выдан смертельнобольной Эрих Хонеккер. Независимо от идеологической оценки его поступков,выдавать нашедшего убежище, смертельно больного старика на расправу было актомнедостойным и подлым. Более того, врачи даже подделали заключение о егоздоровье, не заметив столь очевидного, прогрессирующего рака. Но это уже никогоне волновало. В Германии начались процессы против бывших агентов «Штази»,которых пачками выдавала советская разведка. В Белоруссии пошли по стопам«старшего брата», выдав нашедших на ее территории лидеров компартии Литвы наосуждение в Вильнюс. Общая вакханалия бесов, вакханалия предательств, начатаяразвалом великой страны, продолжалась. И уже не столь важно было, до какогопредела дойдут те или иные люди. Предела подлости не бывает. После крушения страныэто стало ясно всем. И во имя сохранения собственной власти можно пойти налюбые преступления, можно расстрелять из танков собственный парламент, можнобомбить собственные города, где скрываются бандиты, можно проливать, кровь, ибоона поистине обладает странным свойством несворачиваемости.

Но именно осознание краха вынудило руководство Россиинаконец принять принципиальное решение и разрешить двести первой,многострадальной дивизии, принять участие в боевых действиях в Таджикистане.Границу, превратившуюся в рваную дыру, сквозь которую мог пройти кто угодно,начали спешно латать и снова, как десять-пятнадцать лет назад, уже младшиебратья из Москвы и Санкт-Петербурга, Ростова и Новосибирска, Твери и Тулы шлиумирать за непонятные им интересы на далеких южных рубежах, воюя все с тем жепротивником — афганскими моджахедами, к которым прибавились многочисленныеотряды непримиримой таджикской оппозиции. Словно получив эстафету от старших,десять лет просидевших в этом аду, достойно выдержавших тяжелые испытания иушедших, но не проигравших войну — младшие братья продолжали стоять насмерть,защищая границы некогда единой империи.