— В самом деле.

Попивая чай, я рассказал, что членам «Прорыва» стали известны вещи, которые, по сути, не должны были покинуть Двор Венаторов. Эта новость, как и ожидалось, не понравилась Вилсону. Поразмыслив над ней хорошенько, он подошел к стулу, на котором я сидел, посмотрел на меня сверху вниз и с нажимом произнес:

— Я благодарен вам, Лоринг. И обращаюсь с личной просьбой: никому более не говорите того, о чем только что сказали мне.

— Это будет непросто сделать, инспектор, — я призвал на помощь все силы, чтобы не усмехнуться.

— Вы уж постарайтесь, — его брови сошлись в сплошную линию. — Возможно, среди венаторов завелся дурак. Или предатель. Один другого не лучше. Не хочу думать, что это кто-то из моей команды, и все же призываю вас молчать.

Я медленно сделал небольшой глоток из чашки, глядя ему в глаза, и плавно поставил блюдце на стол.

— Чего вы хотите, Лоринг? — его челюсть выдвинулась, взгляд стал ледяным, он нагнулся вперед, обдавая меня табачным дыханием.

— Оставить вас в должниках.

— Хм, — он выпрямился, глядя на меня с высокомерием, совсем как в первый день. — Вы совершаете большую ошибку, Лоринг. В порядочном обществе так дела не ведутся. Я всегда шел вам навстречу, и этими действиями вы только лишаете себя союзника. Но я согласен, если таковы ваши условия.

Развернувшись, он стремительно направился к двери.

— Вы заблуждаетесь, инспектор, — сказал я ему вдогонку. Вилсон чуть повернул голову, должно быть, ожидая моих извинений. — Порядочных людей не существует в природе.

Тяжело вздохнув, он удалился.

* * *

Я не знал, чего от меня ждет Вудроу. Поначалу я решил, что с ним не стоит связываться. Ловцы — это люди особой породы. У них нет ни воровской чести, ни джентльменской, и закон им не писан. Ради наживы они и мать родную превратят в подсадную утку. Но после того как я провел в одиночестве дождливую пятницу, и ни Вилсон, ни кто другой не сообщил мне интересных новостей, я подумал, что дело Ртутной Крысы может затянуться. Кто знает, когда изловят этого паршивца? А тысяча авардов точно не будет лишней. Чем я рискую? Жизнью? Так, по сути, она висит на волоске, и в дурном настроении инспектор может вдруг отдать приказ о моем переводе в темницу. Что я тогда буду вспоминать? Как отказался от шанса выбраться из-под опеки Венаторов?

Дождавшись вечера, я застелил постель, соорудил из подушки и одежды валик под одеялом и придал им очертания спящего человека. Надев удобные серые штаны из парусины, защитный жилет и сверху свитер, я прихватил шарф, перчатки и покинул камеру. Мне еще не приходилось выходить из здания инспекции без сопровождения или разрешения, от этого я чувствовал легкое и приятное волнение, будто наконец сделал что-то правильное.

— Эй, ты какой-то бледный!

Я прижался к стене. В кабинете, возле которого я остановился, было несколько людей.

— Пилс всю неделю чихал, я от него и подцепил эту дрянь. Теперь знобит, и дышу через раз.

— Валил бы ты домой. Из-за тебя у меня уже глаза слезятся, и в носу свербит.

— Вилсон поручил закончить с отчетами. Что-то он накопал такое, что весь отдел по струнке ходит.

— А тебя он в команду еще не зовет?

— Какое там! Работаю как проклятый, а он все еще путает мою фамилию…

Дождавшись удачного момента, я проскользнул мимо открытой двери. Не издавая лишнего шума, спустился по лестнице. У входа на посту дремал дежурный. Самый нижний чин венатора. Он даже не рассматривается как сыщик, скорее — привратник. Его задача записывать посетителей и следить за входом. Дверь заперта, и ключ у него в кармане штанов. Я бы мог попытаться достать его, но зачем, если можно воспользоваться окном. В уборной для работников и посетителей Двора Венаторов было два окна. Снаружи оба защищала решетка, но она запиралась на внутренний замок. Поработав отмычками, я открыл его и выбрался наружу.

Свобода. Такое странное, посвежевшее значение у этого слова. Схватить бы сейчас за бороду какого-нибудь возницу и умчаться на границу Асилума, а там… Черт, никуда я не уеду. Благодаря стараниям Вилсона, каждая собака знает меня в лицо. Поймают в три счета, и повезет, если законники. Для тех, кто свяжется с сыщиками и пойдет против своих, в аду особое место, но перед тем как попасть в пекло, еще нужно пережить его на земле. Печально сознавать, но Вилсон все же сумел меня стреножить. Только не на эту ночь.

Я пересек площадь и двинулся к квадратному зданию на углу улицы. Над входом поскрипывал одинокий фонарь. Я постучал в дверь и довольно долго стоял в ожидании. Зубы стучали от холода, даже кости звенели. Зима не за горами.

Наконец, открылось окошко в двери, и на меня уставились заспанные воспаленные глаза, окруженные мелкими морщинками.

— Мне нужно отправить телеграмму.

Створка захлопнулась. Еще через пару минут окно снова открылось, и передо мной на полку лег прямоугольный лист бумаги и ручка.

— Пишите.

— А не могли бы вы?…

Почтальон устало посмотрел на меня.

— Почерк некрасивый, — как можно убедительнее произнес я.

Учился ли я грамоте? Хм… Считать деньги научился в раннем детстве, читать меня заставили в приюте, оставляя следы от розог за каждый неприлежный урок. Ну, а писать мне не доводилось, и хоть вывести нужную букву я сумею, это явно не то, чем стоит гордиться.

— Диктуйте, — со вздохом сказал он, прислоняя металлическое перо к бумаге. Медленно расплывалась чернильная клякса.

— Возле часовой башни. Жду в три часа.

— Как подписать?

— Не нужно, получатель поймет.

— По почерку?

А мерзавец с юмором попался. Я натянуто улыбнулся ему и продиктовал адрес.

— До утра или срочная?

Я не сомневался, что он спрашивал без злого умысла. Вполне возможно, работник почты настолько устает, что не обращает внимания на текст, который пишет по просьбе клиентов.

— Срочная.

— За срочность доплата три денарума.

Почтальон запаковал моё послание в металлический цилиндр, надел на него чехол из кожи и поместил в аппарат пневматической почты. Закрыл крышку, дернул за рычаг, из трубы послышался хлюпающий звук.

— С вас четыре денарума.

Я отсчитал положенную сумму, и окошко захлопнулось, едва успел убрать руку.

Трубы пневмопочты проложены под землей. При помощи паровых машин и насосов создается необходимое давление воздуха, заставляющее капсулу перемещаться. Вскоре она достигнет станции, ближайшей к улице Изабель Нортон, а затем курьер доставит ее в дом номер два дробь четыре. Что ж, остается надеяться, что у Вудроу бессонница.

До часовой башни, что стоит в центре Торговых Рядов, было недалеко. Последний раз я находился здесь в злополучную ночь, когда Илайн втянула меня в эту авантюру. До сих пор не простил себя за то, что интуиция промолчала, ведь гнильцой от того дела воняло за милю!