Джулия не преувеличивала. Ртутная Крыса и впрямь был огромен. В том, что передо мной именно этот убийца, я не сомневался ни на миг. Укутанный в плащ с ног до головы, как гигантский черный призрак в шляпе с широкими полями, он наполнял шприц серебристой массой. Раствор ртути! Я понимал, что Крыса собирается сделать, но не представлял, как этому помешать. Однажды я уже спас ловца, и тот в благодарность подкинул мне работенки. Тут взгляд Фостера устремился в окно. Мы встретились с ним глазами, и его красное лицо посинело в заглушенном вопле. Крыса обернулся в тот же миг.

Я был уже возле забора, когда услышал звон разбитого окна. Стена была преодолена с разгону, в прыжке, которому бы позавидовала дикая кошка. Едва я приземлился по другую сторону, как последовал глухой звук: преследователь повторил мой маневр. Патрули находились на соседней улице, я мчался со всех ног туда, впервые молясь о скорой встрече с законниками. Но стоило мне приблизиться к переулку, как в стену дома врезалась пуля. Она прошла между моей рукой и туловищем, задев рукав. Отшатнувшись, я побежал в другую сторону, петляя как заяц, мешая Крысе прицелиться.

Пока он не стрелял, тишину ночи нарушали только наши с ним шаги. Мне нужно вывести его прямиком к отрядам. Спугнуть криком нельзя, он должен попасться, иначе эта игра никогда не кончится. Очередной выстрел вынудил меня снова изменить направление. Я метался от дома к дому, краем глаза отмечая, как стремительно догоняет меня этот великан. Он слишком подвижен для своего веса и роста. Плащ развевался черным крылом, в руках он держал оружие, похожее на револьвер, но большего размера и калибра. Движения были звериными. Ужас, который нагоняло его преследование, подстегивал кнутом.

Почему до сих пор нет законников? Я слышу вдалеке их свист, но неужели им невдомек, откуда раздаются выстрелы?!

Мой рывок к узкому проему между домами, где проскользнуть может разве что тощая собака, был им просчитан заранее, и пуля прошила воздух перед моим носом, едва не отстрелив ноздрю. Я рухнул на землю, перекатился через плечо, и, не разгибаясь, втиснулся в тесную щель. Слишком много одежды, она тормозила меня, мешала двигаться, просвет с другой стороны приближался так медленно! Я был на середине пути, когда услышал щелчок возводимого курка. Оглянувшись и все еще дергаясь, точно муха, увязшая в смоле, я увидел направленное на меня дуло шириной с кулак. Чудовище целилось в меня и готовилось казнить, как недавно — беднягу Фостера. Но раздавшийся выстрел был совершен кем-то другим. Великан схватился за плечо и тут же послал пулю в ответ, целясь куда-то вверх.

Когда он обернулся, чтобы закончить разговор со мной, в проеме было уже пусто. Я выскочил на улицу, отбежал от дома и поднял голову. На крыше находилась человеческая фигура с ружьем в руках. Спаситель махнул мне рукой, и в следующий же миг повалился и покатился вниз. Пока я добежал к стене, человек повис над мостовой, зацепившись шлеей ружья за крюк, придерживающий водосток.

На улице, откуда я сбежал, раздавались свистки и выстрелы. Венаторы гнали нового зверя.

Благо, мой спаситель умудрился расположиться не на частном доме, а на крыше картинной галереи. Здесь выставлялись работы слишком увлеченных искусством богачей. Эта мазня не ценилась нигде за пределами Асилума, и никому в голову не приходило строить забор или охранять дом. Я вскарабкался по выступающим карнизам до пожарной лестницы и поднялся на крышу. Покрытая льдом черепица, точно глазурованный пряник, была скользкой, по ней пришлось ползти на животе. Я подоспел вовремя и схватил Вудроу за запястье в тот миг, когда у него уже совсем ослабли руки. Под его весом я сам едва не слетел с крыши, но уперся ногой в крюк и стал тащить ловца, проклиная его на чем свет стоит.

— Мог хотя бы помочь, — приговаривал я. Мышцы разрывались от усердия. — Не висел бы тряпкой…

Но когда я со вздохом уложил его на крышу, то понял причину некоторой инфантильности Вудроу. Он был без сознания. Полы его пальто разошлись, и в тусклом свете спрятавшейся за тучами луны я увидел черное влажное пятно на изувеченном жилете. Ловец был ранен и истекал кровью.

* * *

Чего мне только стоило избежать встречи с венаторами, пока я нашел удачное место для Вудроу! Я примостил его недалеко от памятника, как раз там, где сам едва не попал под пули Крысы.

— Эй! Сюда! Скорее! — позвал я дежурных.

Их стало в пять раз больше, чем прежде, вся улица была заполнена людьми в форме. Заметив меня, двое подбежали, с подозрением вглядываясь в мой внешний вид.

— Вы в порядке, сквайр? — осторожно спросил молодой констебль, рассматривая мои руки в крови. Он потянулся к кобуре под накидкой.

— Я — да, там человек ранен, — сказал я, указывая на подножье памятника.

Увидев Вудроу, констебль обернулся к остальным и стал кричать о срочной доставке в госпиталь.

Я присел на ступеньки возле фонтана и стал наблюдать за тем, как Вудроу грузят на носилки. Наверное, ему предстоит долгое объяснение, как он очутился в закрытом районе столь поздней ночью. Ружье я предусмотрительно спрятал, так что у ловца появится неплохой шанс качественно солгать. А потом рассказать правду, но уже лично мне при встрече. После этой ночи мы с ним связаны. Не кровью, а его обманом, который едва не стоил мне жизни.

Такого шума в презентабельных Лебединых Прудах не бывало даже по праздникам. Среди ночи на улицах было не протолкнуться от венаторов. То тут, то там звучали их предупредительные свистки. В доме Фостера горел свет.

— Я уж думал, мы с вами больше не увидимся, — произнес идущий ко мне Вилсон.

Судя по прибывшим каретам, мосты опустили.

— Я везучий, раз встречаю этот рассвет. Чертовски везучий, — я принял из его рук флягу и, не уточняя, что это, сделал большой глоток.

Задохнулся, прокашлялся, выпил еще. Крепкое тепло пролилось из горла в самую душу.

— В отличие от Фостера, — мрачно заметил Вилсон, поправляя воротник. — Бедняге свернули шею. Видимо, не успел закончить, как с другими. Но теперь столько свидетелей, что мы не сможем сохранить всё в тайне. С предыдущими жертвами Крыса поступал куда аккуратней. Видимо, вы спугнули его. Теперь надолго станет тихо, полагаю.

— Надолго? Почему так туманно? — я поднялся, растирая плечи, — заприте Крысу понадежней, а лучше отрубите голову.

— А, так вы не знаете… — Вилсон со вздохом поднял и опустил плечи. Не глядя на меня, он произнес, — Крысу не поймали. Он ушел. Прыгнул в реку.

* * *

В госпитале царила особая атмосфера. Из запахов и звуков собирался образ полного, абсолютного отчаяния. Я вырос в районе, где умирали на улице, и летом особенно ощущалось гнилостное зловоние, но здесь, здесь всё было иначе. В Отстойнике люди не только погибали, но жили, радовались даже малому. А тут подавляющее большинство пациентов — умирающие, тяжелобольные, у которых один выход — смерть через страдания. По коридору сновали медсестры в белых передниках, испачканных различными человеческими жидкостями, их отрешенные взгляды заставляли вспомнить об изваяниях из мрамора, что украшают надгробия на столичном кладбище.