– Ася, я не хотел бы выглядеть в глазах твоего приятеляревнивым дураком. Я обещал ему, что все тебе передам и что ты ему позвонишьсегодня. И мне бы очень не хотелось, чтобы он думал, что я из мелкойпакостности ничего тебе не передал и оставил его наедине с его проблемами.Позвони, пожалуйста, выясни, что у него случилось, и закроем вопрос.

Она вздохнула, поставила грязные тарелки в раковину и взялабольшое желтое яблоко. Чай она старалась на ночь не пить – к утру лицо отекало.

– Ладно, позвоню.

Соловьев ответил сразу же, еще первый сигнал не успелдогудеть. По этой поспешности Настя поняла, что он действительно чем-тообеспокоен и с нетерпением ждет звонка.

– Я хочу заключить договор на страхование дома, и какможно скорее. Пусть поставят хорошую сигнализацию.

– Это не могло подождать до завтра? – с сомнениемспросила Настя. – Ты же понимаешь, что ночью к тебе представители неприедут.

– Но я могу дозвониться до тебя только по домашнемуномеру. Ты же мне не оставила своего служебного телефона.

Объяснение показалось Насте надуманным. А голос у Соловьеванапряженный, тревожный. Видно, что-то все-таки у него случилось.

– Что-то произошло?

– Да.

– Ты не можешь говорить?

– Да.

– Что, помощничек бдит? – насмешливо сказалаНастя. – Не позволяет тебе разговаривать с женщинами бесконтрольно? Илиего неприязнь к дамам сконцентрирована только на мне одной?

– Не надо так. Ты не права.

– Хорошо, я могу перезвонить тебе в более удобноевремя. Или ты настаиваешь на том, чтобы я приехала?

– Это было бы лучше всего.

– Но мне это сложно, Володя. Я работаю допоздна. Еслиэто так необходимо, я могу приехать только в субботу, во второй половине дня.Тебя это устроит?

– Нет. Это слишком долго.

– Послушай, не надо диктовать мне условия жизни,договорились? Скажи, когда тебе удобно будет разговаривать, я перезвоню. Атратить полдня на поездку к тебе только лишь потому, что у тебя такойспецифический помощник, я не могу. Когда мне позвонить? Через час? Через два?

Соловьев молчал. Настя сообразила, что поставила его своимвопросом в сложное положение. Если Андрей и в самом деле находится рядом ивнимательно слушает, а Владимир по какой-то причине не хочет перед нимоткрываться, то что он может сейчас ей ответить? «Перезвони мне через час?» Этовсе равно, что сказать помощнику: «Я надеюсь, что через час ты не будешь стоятьу меня над душой и дашь поговорить о том, что тебе слышать не полагается».После этого можно быть уверенным в том, что Андрей спать не ляжет, а будетнаходиться в полной готовности подслушивать.

– Позвони мне сам, – предложила она. – Минутчерез сорок, но не позже, а то я усну. Сможешь?

– Да. Спасибо. До завтра.

Настя положила трубку. «До завтра»! Ничего себе. Неужели спомощником что-то не так? Это уже становится даже интересным.

А вдруг Соловьев заметил в поведении своего помощникакакие-то странности, которые позволят привязать наконец угнанную голубую«Волгу» к обитателям «Мечты»?

* * *

Наконец ему удалось задремать. Весь вечер его тревожили двевещи: архив и Марина. Но Марина объявилась, правда, не приехала, но позвонила иизвинилась. Оказалось, у нее сел аккумулятор на довольно пустынном отрезкешоссе на обратном пути из Истры, куда она ездила по вызову владельцакомпьютера. Понятно, что позвонить ей было неоткуда, а доброжелательныйводитель, остановившийся, чтобы ей помочь, подвернулся далеко не сразу. Послеразговора с Анастасией Соловьеву стало спокойнее, она обещалапроконсультироваться со знакомыми в милиции и в субботу приехать.

Его разбудил звук шагов. Опять Андрей полуночничает, неспит, бродит по дому. Соловьев прислушался. Нет, это шаги не Андрея. Нет… Сноваему что-то мерещится. Нервы никуда не годятся, собственной тени боится. Нельзятак.

Он повернулся на бок и натянул одеяло на голову. Нет никакихзвуков, ему все это кажется. Надо взять себя в руки и уснуть.

Внезапно он откинул одеяло и приподнялся в постели. Ему некажется. Звуки доносятся из его кабинета. Совершенно точно. А он так беспомощенсо своими обездвиженными ногами! Кто же это? Андрей? Или в доме кто-топосторонний? Если Андрей, то это можно по крайней мере проверить. Соловьевпротянул руку и нащупал кнопку вызова помощника. Если сейчас послышатся шаги попандусу, значит, в кабинете кто-то чужой.

Да, так и есть, сверху послышались шаги. Сейчас всеразъяснится, сейчас Андрей заглянет в кабинет, и выяснится раз и навсегда, чтотам никого нет, что все это – плод больного воображения и напряженных нервов.Тем более что звуки из кабинета больше не доносятся. Скорее всего там никогонет и не было. Конечно, неудобно выглядеть перед помощником испуганнымистериком, но пора уже покончить с этими одолевающими его по ночам страхами.Пять минут позора – зато спокойный сон.

– Иду, Владимир Александрович! – раздался голосАндрея.

Дверь в спальню распахнулась, молодой человек, как и впрошлый раз, стоял босиком и в одних шортах.

– Принесите мне из кабинета рукопись, – произнесСоловьев едва слышно. – Не спится что-то, попробую поработать.

– Распечатку? – уточнил Андрей, тоже переходя наполушепот.

– Нет, оригинал, японский текст.

Андрей вышел, прикрыв за собой дверь. Вот сейчас, подумалСоловьев, сейчас из кабинета раздастся шум и грохот, может быть, голоса… ИлиАндрей вернется и скажет, что в кабинете беспорядок, дверца сейфа открыта.

Но все было тихо. Щелкнул выключатель – Андрей зажег свет вкабинете. Шаги. Снова щелчок – свет погашен. Скрип двери.

– Вот, пожалуйста. Помочь вам сесть?

– Да, будьте добры.

Помощник ловко приподнял Соловьева, подсунул ему под спинуподушки, подал папку с держателем-зажимом для страниц.

– Еще что-нибудь, Владимир Александрович?

– Нет, больше ничего. Идите отдыхать, Андрей. Извините,что разбудил.

– Ну что вы, – улыбнулся помощник, – это жемоя работа.

Оставшись один, Соловьев постарался заставить себя читатьтекст. После только что пережитого испуга он все равно не смог бы заснуть. Чтоже такое с ним творится? В кабинете никого не было, ему почудилось. Андрейспокойно вошел туда, взял рукопись и вышел. Значит, там было пусто. А если тамвсе-таки кто-то был? Услышал голоса и спрятался. Ведь Андрей не ожидал, что тамкто-то может находиться, поэтому наверняка по сторонам не смотрел. Ночнойпосетитель мог спрятаться за дверью, за книжным шкафом или, на худой конец, зашторой. Теперь уже Соловьев ругал себя за то, что постеснялся сказать Андрею освоих страхах. Надо было предупредить его, что в кабинете может оказатьсяпосторонний. А так – снова неизвестность.