же они оба дают частные уроки русского языка, чтобы подкрепить бюджет молодой студенческой семьи, и время от времени работают как переводчики.

Я вспомнил об этом еще и потому, что Иван знает Москву, и я мог опереться на его сравнительные впечатления, а еще больше на желания и чаянья как потенциального новосела в одном из новых кварталов Будапешта.

Оставив такси, я долго бродил с Иваном по кварталам Келенфельда с его десятиэтажными типовыми домами и встроенными в композицию микрорайона двенадцатиэтажными башнями из литого бетона, а кое-где и группами пятиэтажных зданий типа блочных домов Лагутенко.

Так что и здесь была наглядно видна поэтапная эволюция крупнопанельного строительства, общий путь, пройденный и в Москве, и в Будапеште.

Было приятно сознавать, что весь Келенфельд строился из деталей, изготовленных на заводах советской конструкции, и было совершенно очевидно для меня и моего попутчика Ивана, что ансамблевые принципы и многие архитектурные мотивы застройки новых районов в Москве оказали свое влияние на будапештских строителей.

Трудно сравнивать типовые проекты в деталях, да и вряд ли нужно. Просто потому, что различия диктуются не только разницей вкусов, но и климата. Мне же в кварталах новых районов столицы Венгрии хотелось подметить то общее, что поддается сравнению с нашим опытом, что являет собой черты и тенденции общего для наших стран технического прогресса. Я имею в виду главные категории строительного мастерства — качество и скорость возведения зданий.

Мне как-то сказал Копелев, что в Будапеште строят немного медленнее, чем у нас, но чище. Так он выразился. Я думаю, что Владимир Ефимович основывался на мнении Легчилина, на беседах с венгерскими монтажниками.

Подробно об организационной структуре и особенностях предприятия мне рассказывал инженер Винце Кейс, имеющий навык в беседах с литераторами. Он знает, о чем нужно говорить и что показать.

Кейс неплохо говорит по-русски, изучил язык в поездках по нашей стране, начав в 1966 году со строек Минска. Он брал с собою в «Союз», как здесь говорят, все документы на венгерском и русском языках и составил для себя специальный словарь.

— Я хотел изучить русский и изучил его, — сказал Кейс с понятной гордостью. Потом он принес документы и схемы.

Товарищ Кейс начал с того, что отметил наших шеф-монтажников, помогавших строить и пустить заводы в Будапеште, в городах Дьердь и Мишкольц, их работу здесь вспоминают с благодарностью. Выполняя просьбу товарища Кейса, я называю Сергея Горбачева, Сергея Залогина, Юрия Ушакова, Виктора Гришина, Владимира Пономарева.

Большинство из них нынешние или в прошлом работники комбината на Красной Пресне, и надо ли удивляться тому, что в Венгрии они стали проводниками тех новых идей, которые родились в ДСК‑1...

— Монтаж дома на сто восемьдесят квартир занимает у нас примерно шесть недель, — сообщает мне Кейс. — Правда, — он слегка приподнял левую бровь, — мы провели попытку одного рекордного строительства. Большой блок домов в Старой Буде, на четыреста семьдесят четыре квартиры, выстроили быстрее обычного. Но, — Кейс тут мягко улыбнулся, — скоростной эксперимент повторять пока не хотим.

— Заботясь о качестве?

— Да, с одной стороны. А с другой — потому, что тормозят фундаментные работы. Там трудоемкий монолитный бетон. У нас есть желание перейти к монтажу фундамента из сборных частей. Как и основного здания. Вот тогда, наверное, дело пойдет быстрее.

Я понял Кейса. Поставить рекорд в доказательство только одних возможностей резко увеличить скорость при крайнем напряжении сил — это значит только лишь обозначить путь к новым успехам. Труднее превратить такой рекорд в повседневную практику, сделать явление массовым, сохранить высокий качественный уровень.

— Как и в московском комбинате, — продолжал Кейс, — мы ведем монтаж с колес панелевозов.

Я почувствовал, что здесь в тоне моего собеседника прозвучало понимание всей важности именно этого сообщения.

И действительно! Какие бы ни были различия в деталях, функциях отдельных управлений, масштабах, но принцип единого графика, потока деталей с заводов на стройки, ритмичной работы, этот принцип осуществлялся здесь с той же, как и в Москве, настойчивостью, временными срывами, трудностями, конечными успехами. И не является ли этот опыт, подтвержденный уже в двух столицах, основательным доказательством жизнестойкости того новаторского почина, о котором рассказывается в этом документальном повествовании?..

НОТ

— Завтра у меня на площадке будут фильм снимать, — сообщил мне Копелев, когда я был у него дома, в гостях, вечером, сообщил как бы между делом, видно не придавая этому событию особого значения.

— Какой фильм? — удивился я.

— Ну, не игровой, конечно. — Копелев усмехнулся. — О научной организации труда. На тридцать минут. Говорят, для страны и для заграницы. Вчера уже немного крутили пленку. Фиксировали ход монтажа.

— Какая же студия? Центрнаучфильм? — поинтересовался я.

— Кажется. А вы придете? — спросил Копелев.

— Надо бы. Раз такая важная тема.

— Приезжайте к одиннадцати утра. Киношники раньше не начнут, — предупредил Копелев.

И вот в четверг утром я приехал на площадку Копелева, но не застал ни бригадира (выяснилось, что Владимир Ефимович заболел), ни киноработников — они опаздывали.

— Кто работает сегодня? — спросил я такелажника Куракина и услышал:

— «Правая рука».

«Правой рукой» Копелева зовут заместителя бригадира Николая Васильевича Большакова. Знакомы они еще со времени Фундаментстроя, откуда Большаков ушел вскоре вслед за Копелевым на крупнопанельное строительство, вместе с Копелевым попал на монтаж первого девятиэтажного здания в Черемушках, затем в пятое монтажное управление.

И тождественность их строительного опыта, их старая, испытанная дружба, видно, сформировала во многом общность монтажного стиля. Я сразу это почувствовал, когда поднялся на четвертый этаж нового здания. Здесь шла установка наружных стен. Большаков и его звено работали в таком темпе, не теряя ни одной минуты, так энергично и согласованно, что я без труда определил типичные копелевские черты организации работы, так сказать, его руку и почерк в действиях «правой руки» бригадира — звеньевого Большакова.

Через полчаса на площадке появились и режиссер с оператором. Они ожидали подхода очередного панелевоза с наружной панелью стены комнаты, с тем чтобы снять момент начала монтажа с колес.

Но панелевоз где-то застрял. Хотя по рации сообили, что он выехал из ворот Краснопресненского завода и пробирается по Москве через центр