Максимову, но угроза его была несерьезной. Копелев знал, что Николай, старый его друг, дисциплинированный человек, которому он часто доверял бригаду, уезжая в командировки, никогда не нарушит инструкцию.

— Валера, — спросил затем Копелев, — ты что делал, пока кран стоял? Загорал под прожектором?

— Что я, прохиндей? — Максимов немного даже обиделся. — Я ребят организовал, столярку подтаскивали сюда.

— На себе? На девятый этаж?

— Кран-то стоял.

— Ну, стахановцы! Один не спит, прибежал не в свою смену, другой на горбу таскает окна, двери. — Копелев развел руками, и трудно было определить, одобряет ли он это или нет. — Вы пуп свой не надрывайте без особой нужды. Понятно?

Вместо ответа Максимов сказал, что он и монтажники Миша Маган, Вячеслав Шаламов и сварщик Петр Ябеков за это время оборудовали около подкрановых путей площадку для ящиков с цементным раствором, положили вокруг бетонные плиты, чтобы раствор не выплескивался на землю.

— Видел. Молодцы, по-хозяйственному, — похвалил Копелев. — А вот ты когда возился там, около склада панелей, ничего не заметил?

— Нет. А что? — спросил Максимов.

— Я вот остроглазее тебя, даром что ночь и темновато. Даже на глаз заметил, там одна плита искривлена.

— Кривуля, точно, — подтвердил подошедший к ним Маган.

— Да разве одна такая? Иной раз за смену десяток бракованных деталей наберется, а ты ровную стенку из них делай. Куда только на заводе ОТК смотрит! — взорвался Максимов.

— Куда надо, туда и смотрит, чтобы побольше продукции сдать, — мрачновато обобщил Маган. — Написать надо на них, как это...

— Рекламацию, — подсказал Копелев.

«Стандарт — это эталон, это страж качества, — подумал Копелев, — а тут даже плита искривлена. Какой уж тут стандарт!»

— Да ведь писали и говорили не раз на всяких собраниях, — ответил он монтажнику. — Тут дело сложнее, как я понимаю. С одной стороны, на заводах оборудование кое-где устарело, штампы поизносились, а с другой — психология укоренилась такая, знают ведь и приучены к тому, что отступление от стандарта, от ГОСТА им простят, а срыв плана — никогда. Вот так и поступают, применительно к обстоятельствам. Понял, Миша?

— Понял, но от этого не легче, — пробурчал монтажник.

— Эх, времени нет заняться как депутату всем этим, а под лежачий камень вода не течет, — сказал Копелев Максимову в тот момент, когда они вдвоем удерживали в ровном положении раскачивающуюся на стропах плиту. Ее надо было точно посадить на цементную подушку.

— А ты выступи где-нибудь с такой критикой, Ефимыч, — подсказал Максимов.

— Это правильно, — согласился Копелев и неожиданно спросил: — Как с твоей квартирой дела? Получаешь?

— Весь отпуск пробегал со смотровой. Не нравится мне то, что предлагают. Решил ждать.

— Ну, давай жди. Раз имеешь твердый характер. В общем-то правильно, квартира на многие годы, а если не нравится, то это как с нелюбимой женой жить. Кисло!

Максимов посмеялся, но все же попросил «товарища депутата Копелева» не оставлять своих хлопот о новой квартире звеньевого.

— Ну кто же тебя оставит, чертушку! Не дрейфь, Валера, — весело сказал Копелев, — будем исправно делать свое дело, оно постепенно и все другое за собой потянет. Это я насчет качества. Я считаю, что скоро каждый почувствует, что хорошо, качественно работать выгодно, а плохо невыгодно. И такая обстановка всем, как говорится, перелопатит сознание.

— Хорошо бы так, Ефимыч, — сказал Максимов.

Так, разговаривая, когда это было возможно, то стоя рядом, то чуть поодаль, — ночью на строительной площадке тише, чем днем, и голоса звучат резче, — монтажники привычно делали свое дело. Бобков подавал краном на девятый этаж панели. Максимов, Маган и Шаламов встречали их еще в воздухе, направляли на уготованное им место. Сварщик Ябеков, ходивший с металлической лестницей на плече, едва устанавливали панель и еще не успевали отбросить крючки тросов крана, подставлял лестницу и быстро приваривал металлические прутья.

Копелев и Большаков или же помогали монтажникам «лепить этаж», а бетонщикам заделывать швы между панелями, или же занимались своим главным делом — организацией производства, налаживали взаимодействие монтажных и отделочных звеньев, ритмичную подачу на все этажи необходимых материалов.

Звено Максимова дружно работало до рассвета. Когда же первые лучи солнца позолотили сначала шпиль башенного крана, а потом поползли по свежевыложенным блокам наружных и внутренних стен здания, когда веселые солнечные блики заиграли на металлических предметах — на стропилах подъемника, на касках монтажников — и словно бы легким раствором желтка кто-то смазал кучи песка и глины на бетонном полу этажа, Копелев с удовольствием увидел, что в ночную смену звено Максимова сработало как надо.

И хотя начали с опозданием часа на полтора, а все же из заданного ритма бригада не вышла. Ритм — этаж в два с половиной дня — выдерживался железно.

Незадолго до прихода утренней смены Копелев, почувствовав усталость, сказал звеньевому:

— Мне еще дневную смену отстоять. Спущусь-ка я в прорабскую. Там никого нет. Знаешь, как в армии говорили, хорошо бы, братцы, подавить подушку минут этак сто — сто пятьдесят.

— Там же подушки нет, — напомнил Максимов.

— А ты мне свой ватник дай, сверну в рулон на скамейке. Не привыкать, по-солдатски. А тебе, Валера, всем ребятам и особенно Леше Бобкову за сознательность горячее спасибо, как говорится, от лица службы. Бывайте! — сказал Копелев и, спустившись с девятого этажа, пошел к домику прорабской.

На берегах Дуная

— Наш главный инженер управления Легчилин недавно вернулся из Будапешта, — сказал мне Копелев.

— Интересные у него впечатления?

— Как вы думаете! Люди приобретают международный строительный опыт. Там, кстати говоря, есть домостроительный комбинат, похожий на наш.

— Техническая копия?

— У заводов генеральная схема наша, ну, в деталях есть, конечно, разница. И родные братья чем-то отличаются друг от друга.

Разговор этот происходил на площадке Владимира Ефимовича в тот день, когда его бригада закончила монтаж дома на два дня раньше срока. Я уже не помню точно, как возник разговор о Будапеште, но говорили мы о графиках, о НОТ и о том, что