Его взгляд скользил по спутникам, перебегая с одного на другого.

«Как трудно принять решение. Оказывается, насколько все было проще, когда Ольм был рядом. Было ясно, куда идти и зачем. Был приказ, и вопрос относительно его исполнения возникал только один: «Как это осуществить?» А что сейчас? Мне нужно выбрать, какой дорогой идти в Харад, а я даже не уверен, стоит ли вообще туда возвращаться».

Гыд уже разливал варево по плошкам, желудки урчали у всех, и поэтому серьезный разговор Саммар решил отложить на потом.

В костре догорало полено. Саммар разворошил его распаленное нутро длинным прутом, и мириады искр вспыхнули, подхваченные поднимающимся к небу жаром.

– Каждый из вас в свое время принес клятву верности благородному Хальмгардскому дому, – начал бородач. Он задумчиво оглаживал свою бороду и говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово.

Гыд молчал, ожидая продолжения, а Дарина удивленно приподняла одну бровь, пытаясь понять, куда он клонит. Один лишь Шелест, как всегда, казался внешне невозмутимым.

– Как и я. – Саммар сделал паузу. Ощущая одновременно прикосновение к собственным мыслям извне. Он поморщился: «Зачем, Шелест, зачем ты снова пробрался в мою голову? Я и так сейчас скажу все, о чем думаю».

«Может, как раз не следует говорить все, о чем ты думаешь?»

«Может. Но сейчас я твердо уверен в обратном».

«Остановись».

– И мы ни на йоту не отходили от уставного права. Ни один из нас.

«Остановись, Саммар»! – В голосе Шелеста появились холодные нотки.

– Но я думаю, что настало время пересмотреть многое.

– Ты можешь говорить яснее? – Дарина устала вслушиваться в паузы. Она не любила недомолвок и неясностей.

– Не перебивай, – оборвал ее Гыд.

– Вы привыкли относиться ко мне, как к старшему. И как старший, сейчас я не могу не сказать то, что мучает меня с момента отбытия из Латфора. Принц Ольмар остался в замке Иорета и тронется оттуда только лишь во главе огромной армии. В ином случае он остается там под покровительством латфорских князей. До прояснения ситуации. Мы больше не могли оставаться в замке – вооруженная охрана принца бросала тень на способность Иорета уберечь в собственном доме гостя. Таким образом, в данный момент мы оказались предоставлены сами себе.

«Еще раз прошу – остановись, Саммар. Это ошибка. Все, что ты собираешься сказать». – Шелест так сжал в руках сухую ветку, что она сломалась.

– Пока мы вместе. Но в какой-то момент каждый из вас должен будет сделать выбор.

– Выбор? Какой выбор? – Рина нахмурилась. – Ты имеешь в виду…

– Я имею в виду, куда идти. Чью сторону выбрать. Мы наемники. Сейчас, когда власть хальмгардцев слабеет, когда Озерный край пал…

– У тебя нет прав судить об этом! – зазвенел в тишине голос Шелеста, словно отрезав все последующие слова, которые мог обронить харадец.

– Монах, ты сдурел? – Глаза Дарины округлились от неожиданности.

– Слова Саммара можно расценивать только как измену, и он об этом осведомлен прекрасно.

– Да мы же просто разговариваем! – не унималась Рина. – Как ты можешь! И кстати, у тебя-то уж вообще никаких прав нет на обсуждение этой темы. Монашеский орден вне закона и государственной власти, правда? Так чего ты взвился?

– Каждый из вас, как только что сказал Саммар, принес в свое время присягу на верность князям Ольмхольма. Раз так, это для вас что-то да должно значить. – Его рука вынырнула из складок рясы. На ладони, затянутой в черную кожу перчатки, блеснуло отполированным металлом кольцо.

Гыд сидел к Шелесту ближе всех, и в его руки кольцо перешло от монаха первым. Парень повертел его в пальцах, прищурился, рассматривая вязь гравировки на внутренней стороне и печать на плоской перстневой пластине.

– Гербовый перстень. – Он передал кольцо Саммару. – Что скажешь?

Дарина подалась вперед, присматриваясь к драгоценности, оказавшейся сейчас в руках бородача.

– Я знаю, что это, – произнесла она. – Это перстень Ольма. Шелест, откуда ты его взял?

Саммар долго разглядывал кольцо.

– Это не кольцо Ольмара, – наконец изрек он.

– Да говорю тебе – это точно его вещица! Я сто раз его видела. И даже в руках держала. Он сам его тебе дал, что ли? – Девушка снова обратилась к Шелесту. – Чтобы ты был проводником его воли? Или как там у вас это называется – представителем с полномочиями?

Саммар устало покачал головой, отметая ее предположение.

– Ты ошиблась, это не кольцо Ольма, – еще раз повторил харадец. – Но оно очень похоже. Если не сказать точно такое же. Вот и немудрено перепутать. – Он потер переносицу. – Это один из фамильных перстней Хальмгардов.

– То есть? – Дарина переводила взгляд с одного спутника на другого. – Что-то у меня в голове никак не укладывается…

– Ты уже все прекрасно поняла. – Шелест протянул ладонь, чтобы вернуть себе кольцо. – Лишние разговоры ни к чему. Все остается как раньше.

Над костром на некоторое время повисло молчание. Было слышно только, как потрескивает подброшенный в огонь хворост.

«В голове не укладывается. Немудрено, что уж тут говорить…» – Саммар припомнил, сколько лет он верой и правдой служил князьям Озерного края. Как стал личным телохранителем Доноварра.

«Ольм практически вырос у меня на руках. Я обучал воинскому искусству его старших братьев. Жил в их доме. И как, интересно, я мог проморгать еще одного сына Доноварра? Ни единого упоминания, никогда и нигде».

Он снова и снова переворачивал прутом поленья в костре, давая им быстрее разгораться. В воздух взлетали искры. Саммар с надеждой ловил их свет, желая, чтобы он пролился на его собственные догадки. Но те гасли в воздухе одна за другой.

Дарина с Гыдом переговаривались вполголоса, пытаясь прояснить для себя, в какой степени родства находится монах с Доноварром и Ольмом. Гыд удивлялся в своем обычном простодушии тому факту, что у монаха может быть родня среди обычных людей. Дарина, с опаской поглядывая в сторону маячившего на берегу реки Шелеста, отметала сомнения Гыда насмешками. Она, пересыпая речь присказками, объясняла, что монахи от монахов не происходят, рожают их по-прежнему бабы, и, следовательно, по крайней мере одна родственница в миру у них быть должна обязательно. Саммар в их пустую болтовню не ввязывался. Он думал.

«Это кольцо – знак принадлежности к монаршей семье. Его невозможно украсть, тот, кто захочет завладеть им силой, поперек воли истинного хозяина, попросту перестает его видеть. Вот оно лежит перед тобой, поблескивая влажными гранями камней, словно кричит о своей баснословной стоимости, и ты желаешь обладать им, несмотря ни на что, тянется рука – но хватает воздух. Кольцо тает, как мираж.

Старая эльфийская магия.