В соответствии с установками Краковской конференции партийное руководство в первые месяцы 1913 г. отправило Каспарьянца, русифицировавшего свою фамилию, в Берлин: известные документы не оставляют сомнений в том, что он стал одним из пяти-шести агентов (курьеров), которых Ленин затребовал в личное распоряжение. Пребывание в Берлине, вероятно, сделало его важнейшим из них. До августа 1914 г. он служил там, с одной стороны, связным Ленина с кавказскими большевиками, а с другой — его доверенным человеком при германской разведслужбе. Среди большевиков берлинской партийной ячейки (М. Н. Лясов, О. А. Пятницкий и др.[516]) Каспаров, как личный агент партийного вождя, пользовался определенным весом. Он получил партийную кличку Берлинец[517]. Ленин, раньше с ним лично незнакомый, спрашивал с него строго, не скупясь на суровые письменные выговоры («Исполняя важное поручение, надо быть аккуратным, а то Вы будете 100 раз виноваты… Исправьте ошибку т о т ч а с [разрядка в тексте. — Е. И. Ф.]»[518]), и справлялся у верного соратника Шаумяна, который в 1912–1914 гг. находился в ссылке в Астрахани, о политической надежности Каспарова. 10 июня 1913 г. Шаумян его надежность подтвердил[519]. С весны 1913 г. Ленин и Крупская регулярно писали из Кракова и Поронина в Берлин Каспарову («Нам нужно сейчас как можно больше знать о Кавказе»[520]), который посылал им имена и адреса кавказских товарищей, известия об успехах большевистской агитации, научные материалы и другие, неизвестные сообщения. Чтобы обеспечить ему доступ к материалам, необходимым для его информационной деятельности, Ленин 13 сентября 1913 г. попросил хранителя Архива СДПГ в Берлине Макса Груневальда выдать ему читательский билет[521]. Известные письма Ленина Каспарову направлялись по адресу: Берлин, Шиффсбауэрдамм, 181, у Веттера.

Часть корреспонденции вела Крупская; так, 27 апреля 1913 г. она с восторгом сообщала Каспарову, что «в Петербурге… все кипит, говорят о всеобщей забастовке»[522]. Она держала Берлинца в курсе внутрипартийных событий: например, по завершении т. н. Летнего совещания большевистского ЦК с российскими партийными работниками и депутатами Думы в Поронине в сентябре 1913 г. написала ему, что решения совещания опубликованы и гектографированные экземпляры уже посланы в Россию.

В связи с работами Ленина по национальному вопросу основным предметом информационной деятельности Каспарова служил национальный вопрос на Кавказе. Он стал для Ленина — как, вероятно, и для соответствующего отдела секции IIIb — авторитетным экспертом по теме развития национальных движений среди кавказцев, поддерживал личные контакты с работающими на местах грузинскими и армянскими большевиками, составлял подборки материалов, писал статьи, выполнял для Ленина разные поручения неизвестного характера и располагал финансовыми средствами, чтобы переводить и печатать соответствующие полемические сочинения Ленина на немецком языке. Ленин «накручивал Каспарову ряд дел», а тот методично с ними разбирался, причем острый аналитический ум помогал ему очень быстро выделить «самое важное, самое существенное». Крупской мы обязаны замечанием: «Собираясь в январе 1914 г. ненадолго в Берлин, Ильич пишет Каспарову о необходимости повидаться, указывая, как это сделать»[523].

Возможно, какие-то сообщения связника Каспарова побудили Ленина и сопровождавшего его Малиновского задержаться тогда в Берлине. Другие встречи Каспарова с Лениным в тот период, так же как их возможные свидания во время второго визита Ленина в Берлин в феврале 1914 г., не нашли отражения в известных на сегодня документах, однако их переписка с началом волнений среди российских рабочих в преддверии мобилизации весьма оживилась: Каспаров стал для Ленина главным источником информации о том, что знают в Берлине о беспорядках, которые он хотел довести до революционного кризиса. 18 июля Ленин очень просил Каспарова «взять на себя труд информировать нас в течение революционных дней в России [курсив в тексте. — Е. И. Ф.]». В частности, он хотел получать: 1) ежедневно берлинские газеты («Форвертс» и «Берлинер тагеблатт») с наиболее подробными вестями и телеграммами из России; 2) русские газеты из Петербурга (либеральную «Речь» и «Новое время») и Москвы (предположительно «Биржевые ведомости») с первых июльских номеров; 3) «телеграммы об о с о б о [разрядка в тексте. — Е. И. Ф.], исключительно важных событиях… вроде восстания в войске и т. п.» Адрес для всего этого давал такой: «Ulianow (только два слова). Poronin»[524].

Крупская в своих воспоминаниях подчеркивала все более тесную связь Ленина с Каспаровым: «Моменты острой борьбы, моменты подъема сближают. В июле 1914 г. в Питере рабочее движение стало быстро развиваться, пришло письмо [от Каспарова. — Е. И. Ф.] о поднимающейся революционной волне». В радостном ожидании старательно вызываемой им революционной бури обычно сдержанный партийный босс даже изменил обращение к своему берлинскому доверенному лицу: «До сих пор Ильич, когда писал Каспарову, всегда начинал письмо с обращения: „Дорогой товарищ“, а тут пишет уже иначе, зная, что Каспаров переживает революционный подъем с таким же волнением, как и мы. „Дорогой друг! — пишет Ильич. — Очень прошу Вас взять на себя труд информировать нас в течение революционных дней в России. Сидим без газет. Прошу Вас…“[525] И далее дается целая программа сношений»[526].