Лаш засмеялась, негромко и добродушно:

– Индеец, отдававший испанцу золотой самородок за бусы и зеркало, тоже думал, что заключает выгодную сделку. Индейский вождь, продавший часть земель племени за ящик виски и одеяло, считал точно так же. Вижу, вы не все знаете о культурном эмбарго. Один из пунктов этого норматива запрещает торговлю с отсталыми народами с упором на разницу в ценах. Выменивая у туземца слиток золота, стоящий для вас, скажем, тысячу долларов, за бусы, вы обязаны дать ему бус на тысячу долларов. Это правило необходимо для того, чтобы высокоразвитые расы не паразитировали на развивающихся, выторговывая у них ценные природные ресурсы за безделушки. Предлагая вам золото, Касс был обязан дать вам его столько, сколько смог бы купить на свое жалованье хотя бы обычный наемник, это как минимум. Каждый боец вашего отряда в день зарабатывает примерно три килограмма золота: сто тридцать гве. Точнее, столько мы платим Кассу. Ваш оклад и того выше. Таким образом, с точки зрения общепринятых в содружестве юридических соглашений Касс вас банально обворовал, положив себе в карман колоссальные средства, а вам оставив едва ли сотую часть вашего же оклада. Вы можете потребовать пересмотра условий договора, потому что юридически он противозаконный.

Дрянь дело, подумалось Леониду. Ему только не хватало чужого вмешательства! Если Касса разоблачат, попасть на Землю будет затруднительно.

– Знаете, у нас на Земле считается, что настоящий мужчина свои проблемы должен решать сам, – холодно сказал наемник. – Какими бы вам ни виделись условия моего контракта – это мое дело, и я не понимаю, почему вас это беспокоит.

– Потому что вы мне нравитесь, – просто ответила Лаш.

Повисла тишина, нарушаемая только возней коорнов на кухне.

– Должен признать, что подобного поворота я ожидал меньше всего, – признался, наконец, наемник, – по крайней мере – от балларанки.

– Потому что ранее вы встретились с Вэш или потому, что так вам Касс сказал? На самом деле удивляться нечему, женщин всегда привлекают мужчины, выделяющиеся из общей массы, и если бы вы разбирались в механизмах эволюции, то понимали бы почему.

– Я, грешным делом, полагал, что балларане видят в землянах только животных. – Он сказал это, только чтобы сказать хоть что-то.

Лаш покачала головой:

– Не все. Лично я, как уже говорила, предпочитаю составлять свое мнение обо всем. И в вас я вижу качества, достойные любого уроженца Балларана. Что бы там Касс вам ни рассказал, но женщинам, хоть земным, хоть балларанским, нравятся в мужчинах одни и те же черты.

Она пошла к выходу, поманив Леонида едва заметным кивком головы, но внезапно остановилась:

– Впрочем, чтобы быть предельно честной… Должна признаться, что ваши уши без кисточек меня смущают.

* * *

Недостаточная ширина койки, и самому Леониду узкая, не мешала, пока они располагались на ней вертикально относительно друг дружки, периодически меняясь местами, но дала о себе знать, как только Лаш, основательно выдохшаяся, пристроилась рядом, подперев голову локтем. Впрочем, вариант «в тесноте, да не в обиде» устроил их обоих, против тесноты никто не возражал. Некоторое время царила тишина, потом Лаш приподнялась и протянула руку к столу за своим УРР, предоставив Леониду еще одну возможность полюбоваться красивой упругой грудью с темно-серыми сосками. Надев прибор, она спросила:

– Интересно, от чего вот это? – Лаш провела пальчиком по длинному узкому шраму, протянувшемуся поперек груди Леонида от плеча до солнечного сплетения.

– От саперной лопатки.

– Несчастный случай, что ли? – не поняла Лаш.

Леонид негромко засмеялся:

– Именно. Для укурка, который мне это оставил на память, случай был несчастным, потому что для меня – не смертельным в отличие от него.

– Ужас. Все боятся таргов главным образом из-за того, что те обычно лезут в ближний бой, а на Земле это, оказывается, нормальное явление?

– Тот случай – точно не нормальный. Мы окопались на холме, двадцать шесть человек. Противник – солдат триста, но черные. Негры, в смысле. Воевать они не умеют, если белые не научат, а тех – не научили. Было больше, но когда мы дважды отбили их атаку, стало триста примерно. И вот они то ли укурились чего, то ли упились, то ли их командиры укурили – но выбить нас по уму не смогли и поперли в психическую атаку. Толпа – не толпа, а прям орда вопящих беснующихся чертей, прут на нас бегом, в полный рост, на ходу палят в белый свет. Точнее, уже не в белый, вечерело. Ну мы-то клювами щелкать не стали, положили человек двести пятьдесят, но пулеметов у нас не было, мы успели расстрелять по два рожка, но на второй перезарядке они до нас добрались. Я так по сей день и не понял, как они сократили расстояние настолько быстро. Видимо, от наркотиков ошустрели. Только что были далеко – и опа, уже у нас в окопах. Их около сорока или побольше, нас – двадцать шесть. Ну и что делать, пошли в рукопашный бой. В живых нас потом осталось одиннадцать. Вот тогда мне было по-настоящему страшно последний раз в жизни. Не знаю почему, но вид черной человеческой рожи с вытаращенными, налитыми кровью глазами и пеной у рта – страшнее, чем оскал зверя. Год спустя, оставшись в саванне ночью с простреленной ногой и без патронов, я пустым автоматом со штыком от стаи гиен отбивался, сидя на земле, – это уже пустяк был по сравнению с тем боем. Тарги, говоришь? Пфф.

Леонид немного помолчал и спросил:

– Меня Ваэрта с толку сбивает. Что ты про его ущербность говорила? Если не секрет, конечно? Я заметил, что он в колонии несколько… особняком.

– Он «ограниченный». Я тебе рассказывала, что у нас нормально владеть более чем одной профессией. Уметь делать что-то одно… Это как быть не совсем полноценным. Ваэрта – солдат. На самом деле такие, как он, нужны нашему обществу, но само общество относится к ним немного не так, как они заслуживают. У нас тоже не все идеально. Так вот. Ядро нашей армии состоит из узкопрофильных солдат. Основные массы же – своего рода заготовки. Человек, который проходит военную службу, обучается всему понемногу, чтобы в случае необходимости заменить профессионального солдата на любом посту, будь то место наводчика в танке или снайпера в окопе. Его, случись что, и обучить тонкостям проще. Ваэрта недолюбливает всех, кто имеет более одной профессии, резонно полагая, что все «нормальные» без узкопрофильных солдат обойтись не могут. И особенно недолюбливает «недосолдат», считая несправедливым то, что «недосолдат» ему не годится и в подметки, но при этом считается нормальным, а профессионал высшего класса вроде Ваэрты – «ограниченный». И вот иногда его заносит.

– Понятно.

Лаш задумчиво водила пальчиком по груди Леонида.

– А почему ты, перед тем как меня впустить в комнату, вытащил блок искина из своего УРР?

Наемник скривился:

– Да чтобы Касс не узнал про тебя. Уверен, что он шпионит за мной с помощью него.

– Потому ты его не надел?