Ваш покорный слуга хмыкнул и подтянул пояс. Вскоре выяснилось: я потерял казенную дубину, выданную мне магистром для смертельного поединка с драконом. Вот жалость-то, теперь небось потребует штраф какой-нибудь заплатить. А чем платить? И что бы сказала мамаша Глибба, узнав, что я разбазарил чужое имущество? Думаю, как всегда: отправила бы своего сыночка в воспитательный нокаут.

Бьянки нигде не было. Были деревья, кустарники, симпатичная полянка с углублением в центре, точкой моего падения, но – никакой принцессы.

Огорчившись, я стал бродить из угла в угол. Куда идти – не знаю. Где я – не знаю. Хорошо хоть из меня не вышибло, кто я есть. Я – Избранный.

В этом месте я хлопнул себя по лбу. Совсем забыл про Аспарагуса! Как там наш высокоумный котяра поживает, интересно?

Аспарагус никак не поживал. Когда я вытащил его из-за пазухи, он походил на мохнатый коврик с двумя выпученными глазами. Мне стало очевидно, что, если на котов всем своим весом падают тролли вроде меня, они, как правило, изменяют свою форму. Теперь Аспарагуса впору было повесить на стенку в качестве панно и приделать рядом табличку «В память о Самом Умном Коте».

Огорчившись еще сильнее, я сел на траву и предался скорби. Какая потеря для всех нас, тех, кто выбрал своей жизненной стезей борьбу с мировым злом! Смерть, как говорится, вырвала из наших рядов во цвете лет… Что теперь я скажу Чиквасору? Не уберег, скажу…

Аспарагус издал какой-то звук. Больше всего он походил на то, как пробка выскакивает из бутылки с. брагой. Нечто вроде «чпок». А потом на моих глазах толстый котяра подскочил и стал самим собой и, хотя все еще напоминал попавшего под лошадь, перестал изображать коврик. Я улыбнулся, а Аспарагус простонал что-то по-кошачьему и без сил свалился на траву. Забравшись в рюкзак, я вытащил копченую рыбку и дал ему кусочек для подкрепления тела и духа. Кот посмотрел на меня, словно я и есть Бреккелот, и съел гостинец.

– Надо будет запомнить и никогда больше не путешествовать за пазухой у таких шкафов, как ты, – сказал котяра, облизываясь.

– Я не виноват. Когда началось перемещение, нас так закрутило-завертело, что я не мог контролировать процесс. Никто меня не предупредил, что придется падать с большой высоты.

– А сам ты не мог догадаться? Или заклинание Чиквасора перестало действовать?

– Вроде не перестало. Но я не маг, у меня нет опыта…

– Ладно, ладно, прощаю.

– Слушай, я и не знал, что коты так умеют. Как?

– Ну… снова надуваться после расплющивания.

– Коты много чего умеют, – встопорщил усы Аспарагус. – А я к тому же необычный кот!

– Понятно, – сказал я.

– Значит, мы неизвестно где?

– Я так думаю, хотя, вероятно, ошибаюсь.

Кот юркнул мне под куртку без предупреждения и появился обратно со сложенной бумагой в зубах. Спрыгнув на землю, он уселся на камень и развернул бесценный документ.

– Это моя карта-инструкция…

– Э? – Я почесался, как делал в периоды полнейшего отупения. Мне пришло в голову, что я впервые вижу это толстое откормленное существо.

Аспарагус мяукнул и несколько раз треснул себя по голове, потом сполз с камня и улегся, издавая стоны, мордой вниз.

– За что мне такое наказание? – завопил он, подскакивая, точно на батуте. – За что?! А-а-а!

С горящими адским огнем глазищами он ринулся на меня. Я струхнул, но ничего не успел сделать. Кот взбежал по мне, точно по склону холма, забрался под куртку и выбрался наружу со штукой, очень напоминающей Амулет. Этот Амулет был у меня когда-то, но я не думал, что есть до сих пор.

– Ну-ка живо! Тролль, слышишь меня?! Живо потри его!!!

– А?

Вы уже догадались. Проклятие Непролазной Тупости решило-таки взять реванш. И не было рядом Чиквасора, чтобы с ним совладать.

– Три, говорю, иначе, клянусь всеми святыми кота, я порву тебя на мелкие кусочки. Я представлю, что ты просто большая, жирная и сочная мышь! И порву, а потом съем, да так, что от тебя и воспоминаний не останется! Так что три!

– Чег-г-го? Че-т-т-тыре?

– Не четыре, а три! И речь идет не о числительном! Каждый волосок на теле Аспарагуса поднялся дыбом.

Уж больно толстячок расстроился, а из-за чего – не возьму в толк.

Пока я тупил по своему обыкновению, кот решил осуществить часть своей угрозы и цапнул меня за руку. Пока до меня дошло, что случилось, Аспарагус успел еще дважды вонзить зубки в мою плоть.

– Проснись, наконец! О!

Я поморгал. Хотя ощущения от Аспарагуса были словно от назойливого комарика, я понял, что он чего-то хочет.

Поднявшись на задние лапки, кот поднял передние и поджал ушки.

– Пожалуйста, Фплиф! Пожалуйста! Просто потри вот эту штучку! Возьми пальчиками…

Я взял Амулет. И ведь чувствовал, что я это уже делал, но не мог вспомнить, когда и зачем.

Котик на задних лапках был очаровательней некуда, и я растрогался. Ну разве можно такой лапочке в чем-то отказать?

В общем, я сделал, как он говорил. И на мою несчастную башку вновь опустили что-то очень тяжелое, отправив вашего любимого тролля в глубокий нокаут. Я успел только подумать, что, если так пойдет и дальше, я вовсе останусь без мозгов.

– Я все понял, тролль! Теперь все в порядке!

Словно иллюстрируя эту новость, передо мной светилась миниатюрным солнышком мордочка Аспарагуса.

Я потер свою многострадальную голову.

– Ну, это радует. Когда я слышу «все в порядке», так сразу успокаиваюсь.

Я сел. Мы находились все на той же поляне. Судя по движению солнца, прошло не меньше часа.

– Что же именно у нас в порядке, Аспарагус?

– Мне известно, где мы и куда надо идти! Погляди!

Кот вручил мне каргу. Для моих рук сие произведение было маловато, поэтому я держал его пальцами, боясь порвать.

Карт я в жизни не видел, а эта еще имела признаки инструкции, поэтому я ничего не понял. Бумагу испещрили какие-то корявые надписи, стрелки, пунктирные линии и крестики. Среди этой мешанины выделялись своим безобразным видом какие-то толстые страшилы с большими палками в руках.

– Кто это?

– Ты не узнаешь?

– Нет. А это – похожее на щетку с глазами?

– Это я!

– По-моему, Аспарагус, у тебя нет способностей к живописи.

– А по-моему, кто-то опять умничает.

– Извини.

– Вот смотри. Мы идем сюда, потом сюда, поворачиваем у старого дуба, а там прямиком к замку Бреккелота. Понял?

– Так мы, выходит, на краю земли?