Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но по большей части московские правители выполняли эту обязанности более привычными способами. Общеимперский бюрократический аппарат выполнял также судебные функции (см. главу 7); воеводы и писцы были обучены ведению судебных дел, связанных с основными преступлениями, в соответствии с довольно схематичными Судебниками 1497, 1550, 1649, 1669 годов и царскими указами. В отправлении правосудия не было произвола. Как и во всех суверенных государствах, смертная казнь применялась за особо тяжкие преступления (убийство, ересь, измена), за более легкие преступления и проступки полагались телесные наказания и пени. Судьи неоднократно взывали к царскому милосердию, прося смягчить наказание, определенное по закону.
Общеимперская судебная система предоставляла всем подданным, независимо от религиозной или общинной принадлежности, средства судебной защиты в случае обвинения в тяжком преступлении, земельных споров, невыплаты жалованья и при возникновении других важных вопросов. Представители нерусских народностей выступали в уголовных делах в качестве истцов и ответчиков, свидетелей и поручителей. Вероятно, наибольший интерес представляют дела о защите чести. Люди самых различных сословий и национальностей, от холопов до бояр, от украинцев до якутов, могли рассчитывать на денежное возмещение (тем большее, чем выше был их статус), если их оскорбляли в словесной форме. Практики, во многом соответствовавшие тем, что наблюдались в Европе на протяжении Средневековья и раннего Нового времени, помогали сохранять внутриобщинную стабильность, правителю же доставалась признательность за то, что он защищал своих подданных от оскорблений. В конце XVII века жившие в Москве иностранцы стали устраивать – впервые в России – дуэли, однако последние тут же подверглись запрещению: обе стороны были обязаны обращаться в царские суды для защиты своей чести. Европейская дуэль сделалась популярной лишь в начале XIX века.
Таким образом, московское имперское воображаемое подразумевало мир, в котором правитель обладает широчайшими полномочиями, но их применение сдерживается его обязанностями как христианина: спрашивать совета, защищать подданных от несправедливости, оберегать веру и царство, вести свой народ к спасению. В конечном счете легитимность обеспечивалась тем, что правитель оправдывал эти ожидания. Но следовало также распространять сплачивающие общество идеи. В условиях низкой грамотности тексты были не так важны, как образы, относящиеся к искусству, ритуалу, городской среде.
Религиозный ритуал демонстрировал благочестие правителя, Божью благодать, снисходящую на его царство, и его единение со знатью на глазах у толпы народа (рис. 6.3). В Кремле, где в роли слушателей выступали представители знати, московские правители выстаивали литургию во время главных христианских праздников – Крещения (январь), Пасхи и, наконец, Рождества. Те ритуалы, которые требовали от правителя и его свиты покидать Кремль, – крестные ходы в Москве, ежегодное паломничество в монастыри центральной России – давали ему возможность символически «вступить во владение» своей землей. Великий князь раздавал милостыню беднякам, даровал прощение узникам, обедал с местными воеводами и другими государевыми людьми, возносил молитвы в местных монастырях и храмах. Тем самым он показывал свое благочестие, преданность Церкви и сочувствие к народу. Его окружение демонстрировало политическую иерархию – духовенство, бояре, служилые люди более низкого ранга – а численность и роскошные одеяния приближенных великого князя говорили о его богатстве и власти. Мы не знаем, что ощущали зрители и участники подобных зрелищ, но цель их всегда заключалась в коммуникации того или иного рода. Эти ритуалы, как заметил бы Дюркгейм, имели катартический эффект и выполняли социальную функцию – укрепляли коллективные чувства и даже поддерживали социальную солидарность.
Рис. 6.3. Художник, совершивший в 1661 году путешествие вместе с послами Габсбургов Августином фон Мейербергом и Горацио Клавуччо, оставил эту поразительную зарисовку: царь и царица воспроизводят вход Господень в Иерусалим в Вербное воскресенье. То был один из нескольких ежегодных религиозных ритуалов с участием царя. Нью-Йоркская публичная библиотека, Отдел общих исследований
Некоторые ритуалы были откровенно политическими. Когда иностранные дипломаты прибывали в Москву, их кортежи встречали разнаряженные всадники, выстроившиеся вдоль улиц на протяжении многих верст, и бояре в сверкающих одеяниях. Зрелище было настолько ошеломительным, что даже искушенные послы из богатых стран с прочными структурами гражданского общества и развернутыми публичными ритуалами, по имеющимся у нас сообщениям, бывали потрясены. Отдельные ритуалы выполняли политические и религиозные функции одновременно: так, при смене монарха воеводы собирали всех его подданных, чтобы те принесли присягу новому царю. Православные делали это, целуя крест, то есть клянясь своей душой; этот обряд считался настолько серьезным, что в случае его использования в суде стороны предпочитали достичь соглашения и не губить свою душу. Неправославные подданные царя приносили присягу в соответствии со своими обычаями, но такую же торжественную.
Визуальная демонстрация легитимности была рассчитана главным образом на придворную знать, так как режим в первую очередь стремился заручиться ее поддержкой. Начиная с царствования Ивана III, в этом смысле определяющего, блеск придворных ритуалов непрерывно усиливался. Во время политического кризиса 1498 года впервые была применена византийская церемония венчания на царство, усложнившаяся еще больше в 1547 году, когда Иван IV принял царский титул. Местом ее проведения был Успенский собор и частично – два других кремлевских собора; архиерей напоминал правителю о его власти и обязанностях. С этого же времени отмечаются развитые свадебные ритуалы: четкое распределение ролей между мужчинами и женщинами служило признаком высокого положения. После своего воцарения (1613) Романовы подкрепляли собственную легитимность тем, что отдавали в переписку руководства и воспроизводили традиционные свадебные церемонии.
СИМВОЛИЧЕСКИЕ ЦЕНТРЫ И ГОРОДСКАЯ СРЕДА
Городская среда долгое время служила империям способом демонстрации своего могущества. Антрополог Клиффорд Гирц обратил внимание на то, как государства создают «символические центры». Часто в этой роли выступали столицы: в их архитектуре, предназначении публичных зданий, интерьерах проглядывает характер правителя и государства. В свою очередь, столицы порождали и затем распространяли по всему государству имперский стиль. Столичные города – Персеполис, Рим, Багдад, Константинополь/Стамбул – обычно заявляли о своей легитимности, накапливая внутри себя архитектурные сооружения и монументы различных эпох. В конце IV века византийский император Феодосий велел привезти в Константинополь древнеегипетский обелиск XV века до нашей эры, претендуя на то, чтобы возглавлять всемирную империю; после занятия Пекина ханом Хубилаем (1265) в городе возникает новый архитектурный стиль – смесь монгольского, китайского и исламского; османские архитекторы не тронули византийские памятники и православные церкви Константинополя, начав при этом строить дворцы и мечети, в наружном и внутреннем убранстве которых