– Не огорчать?

– Видишь ли, Лол, это так на тебя не похоже! – Роуз остановилась и тряхнула пышной гривой. Сегодня она приколола к джинсовому наряду дешевую брошку в виде яичницы-глазуньи. – Ты же знаешь, я не люблю перемен.

Лорел едва не расхохоталась.

– Тебе не о чем тревожиться, Рози. Я еду в Лондон за книгой.

– Какой книгой?

– Да так, провожу одно расследование.

– А, вот оно что! – Роуз снова зашагала по коридору. – Так и знала, что это связано с работой. Ты сняла камень с моей души.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулась Лорел.

Идея начать поиски с Британской библиотеки принадлежала Джерри. Попытки нагуглить Вивьен не увенчались успехом, неизменно выводя их на валлийский регбийный сайт. Что Интернет, вот библиотека – другое дело, утверждал Джерри.

– Три миллиона новых единиц хранения ежегодно! – восклицал он увлеченно, заполняя регистрационную форму, – шесть миль библиотечных полок!

Особенно его восхищал онлайн-сервис.

– Представь, Лол, они вышлют нужные копии прямо на твой электронный адрес!

Тем не менее Лорел решила отправиться в Лондон сама (вот упрямица, улыбнулся Джерри). Пусть она и упрямица, но Лорел доводилось играть в детективных сериалах, и она знала, что иногда хорошему сыщику только и остается, что мерить мостовую в поисках улик. Что, если ей потребуется дополнительная информация? Заполнять новую форму и ждать ответа? Действие всегда лучше ожидания.

Они дошли до палаты, и Роуз толкнула дверь. Дороти спала. Во сне она казалась еще слабее, чем вчера утром. Лорел впервые подумала, что, возможно, угасание прогрессирует. Сестры посидели у постели матери, глядя, как поднимается и опускается во сне ее грудь. Затем Роуз взяла тряпку и стала протирать фотографии в рамках.

– Нужно заранее их упаковать, – сказала она мягко.

Лорел кивнула.

– Мама всегда дорожила этими снимками.

Лорел снова кивнула. Упоминание о фотографиях заставило ее вспомнить фотографию Вивьен и Дороти военной поры. На снимке стояла дата: май сорок первого. В мае сорок первого мама начала работать в пансионе бабушки Николсон, а Вивьен Дженкинс погибла во время авианалета. Интересно, где была сделана фотография? Кто ее сделал? Генри Дженкинс? Мамин приятель Джимми? Лорел вздохнула. Сплошные вопросы.

Дверь отворилась, вошла медсестра, и в палату проникли звуки внешнего мира: смех, телефонные звонки. Лорел смотрела, как медсестра замеряет пульс и температуру, делает записи. Закончив, она улыбнулась и сказала, что принесет обед попозже, чтобы не будить больную. Дверь за ней закрылась, и в палате снова воцарилась настороженная, выжидающая тишина. Неудивительно, что Дороти запросилась домой.

– Роуз? – неожиданно промолвила Лорел.

– Что?

– В том чемодане на чердаке, где ты нашла фотографию, больше не было ничего интересного?

Того, что могло бы помочь в расследовании. Интересно, удастся ли ей выпытать что-нибудь у Роуз, не выдав свою тайну?

– По правде говоря, я не приглядывалась. Боялась, что она поднимется за мной, если меня долго не будет. К счастью, ей хватило благоразумия остаться в постели…

Роуз запнулась.

– Что такое?

Роуз вздохнула, откинула волосы со лба.

– Нет-нет, ничего. Ума не приложу, куда я задевала ключ. С ней иногда бывает нелегко, сама знаешь. Когда я принесла ту книгу, она рассердилась. Я решила, она обрадуется, а она надулась и заворчала.

– А что ключ? Вспомнила, где он?

– Да-да, в ее прикроватной тумбочке. – Роуз виновато покачала головой. – Память стала совсем дырявая.

Лорел улыбнулась. Бедная, простодушная Роуз.

– Прости, Лол, ты что-то спрашивала про тот чемодан?

– Да так, не бери в голову.

Взглянув на часы, Роуз объявила, что ей пора за внучкой.

– Я заскочу вечером, Айрис заедет завтра утром. Нужно подготовиться к переезду… Знаешь, я чувствую почти воодушевление. – Роуз нахмурилась. – Наверное, я веду себя ужасно, учитывая…

– Какие тут могут быть правила поведения, Рози.

– Пожалуй, ты права. – Роуз наклонилась, поцеловала Лорел в щеку и ушла, оставив после себя запах лаванды.

Без Роуз в палате стало совсем тихо. Оставшись наедине с матерью, Лорел с новой силой ощутила, как ослабела Дороти за последние часы.

Телефон издал сигнал: входящее сообщение. Лорел обрадовалась весточке из внешнего мира. Британская библиотека сообщала, что заказанная книга будет доступна с завтрашнего утра, и напоминала о необходимости предъявить документ, удостоверяющий личность. Лорел дважды перечитала сообщение и с неохотой сунула телефон в сумку, возвращаясь мыслями в отупляющую тишину больничной палаты.

Тишина сводила с ума. Доктор сказал, что из-за лекарств Дороти может проспать до вечера, поэтому Лорел села рядом с кроватью матери, раскрыла альбом и начала говорить. Первые фотографии изображали молодую Дороти, только что приступившую к работе в приморском пансионе миссис Николсон. Лорел листала дальше, пересказывая семейную историю, слушая собственный уверенный голос, разгонявший застывшую тишину.

Наконец она добралась до снимка Джерри, сделанного на второй день его рождения. Малыша сфотографировали на кухне, до того как семейство отправилось на берег ручья. Юная Лорел – только посмотрите на эту челку! – держала братика на коленях, Роуз щекотала ему животик, Джерри заливался смехом, Айрис строго грозила пальцем фотографу, мама возилась с корзиной для пикника. Внезапно сердце Лорел ушло в пятки. На краю стола, рядом с вазой лежал нож. «Посмотри на нож, мам, положи его в корзину, и тебе не придется за ним возвращаться. И тогда не случится ничего страшного. Я слезу с дерева раньше, тот человек никого не застанет и уйдет несолоно хлебавши».

Лорел закрыла альбом. Желание ворошить семейное прошлое пропало. Она разгладила одеяло у мамы на груди и сказала:

– Вчера я виделась с Джерри.

– Джерри, – прошелестел тихий голос.

Лорел посмотрела на мать. Ее губы разжались, но глаза по-прежнему оставались закрытыми.

– Да, с Джерри. Ездила к нему в Кембридж. Он у нас умница. Составляет небесную карту. Разве могли мы подумать, что наш малыш добьется таких невероятных успехов? Он говорил, его приглашают в Штаты, такой шанс выпадает нечасто.

– Нечасто, – выдохнула Дороти пересохшими губами.

Лорел потянулась за кружкой. Мать сделала несколько неуверенных глотков, и ее глаза открылись.

– Лорел, – произнесла она мягко.

– Я здесь, мам, не волнуйся.

Тонкие веки задрожали.

– Ведь это, – Дороти тихо вздохнула, – никому не принесло вреда…