Затуманенный слезами взгляд Долли остановился на дневнике. Она в ярости схватила книжку с полки и, усевшись на полу, принялась листать страницы в поисках фотографий Вивьен Джексон, любовно вырезанных из журналов. Она столько раз их рассматривала, изучила их почти наизусть! Куда же завело ее слепое обожание?

Долли принялась с треском выдирать страницы и рвать изображения на мелкие кусочки. Загадочный взгляд, с которым Вивьен смотрит в объектив – долой! И куда теперь делась твоя сияющая улыбка? Теперь ты понимаешь, что значит, когда с тобой обращаются как с мусором?

Долли с радостью продолжала бы так до утра, но внезапно ее взгляд упал на обрывок одной из фотографий.

На ней поверх шелковой блузы Вивьен четко виднелся медальон на цепочке. Долли дотронулась до картинки и всхлипнула, словно заново переживая тот страшный день.

Затем откинулась на матрац и закрыла глаза.

Голова кружилась, колено саднило.

Нащупав пачку, она вытащила сигарету, закурила и обреченно затянулась.

Недавние события были еще слишком свежи в памяти. Неожиданно возникший на пороге Генри Дженкинс, вопросы, которые он задавал, его подозрительность, его недоверие.

Что, если бы их разговор продлился чуть дольше? Что, если бы она успела все ему рассказать? Слова вертелись на языке: «Не знаю, что говорила вам жена, мистер Дженкинс, но Вивьен бывает в столовой не чаще раза в неделю».

Однако она промолчала. Упустила возможность открыть Генри глаза. Заставить Вивьен заплатить за свои грехи. Теперь поздно. Генри Дженкинс не захочет ее слушать. Для него Долли – вороватая прислуга, да и доказательств у нее никаких.

Долли разочарованно выпустила дым. Если только она не раздобудет фотографию Вивьен Дженкинс в объятиях другого, фотографию, которая подтвердит все подозрения Генри. Но у Долли нет времени рыскать по темным аллеям, выслеживая любовников. Знать бы, где и когда Вивьен встречается со своим доктором…

Долли встрепенулась. О чем она думает? Почему не сообразила раньше? Ведь все так просто. Долли расхохоталась. Столько времени потрачено на обиды и пустые переживания, а решение все время было под рукой!

Ферма «Зеленый лог», 2011 год

– Она сказала, что хочет вернуться домой.

Одной рукой Лорел терла глаза, другой шарила по столику в поисках очков.

– Что-что?

На сей раз ответ Роуз прозвучал тише, медленнее и отчетливее, словно она разговаривала с иностранкой.

– Она сказала мне сегодня утром, что хочет домой. На ферму. – Роуз помолчала. – Больше не хочет оставаться в больнице.

– Понятно.

Лорел сощурилась. Господи, какой яркий свет.

– А что доктор?

– Я собираюсь поговорить с ним после обхода, но, Лол… – Роуз понизила голос, – медсестра сказала мне, что осталось недолго.

Одна в своей девичьей спальне, глядя, как солнечные лучи скользят по выцветшим обоям, Лорел вздохнула. Осталось недолго. Все ясно без лишних слов.

– Я поняла.

– Да.

– Домой – значит, домой.

– Да.

– Мы за ней присмотрим.

Роуз помолчала, и Лорел переспросила:

– Роуз?

– Я слушаю. Лол, ты не шутишь? Ты останешься?

Держа трубку подле уха, Лорел пыталась поднести спичку к сигарете.

– Конечно, останусь.

– Как странно. Ты плачешь, Лол?

Лорел отбросила спичку.

– Нет, не плачу.

Снова пауза: Лорел казалось, что она слышит постукивание бусин.

– Роуз, – сказала она мягче, – у меня все хорошо. Мы справимся, вот увидишь.

Роуз издала тихий сдавленный звук, означавший то ли согласие, то ли сомнение, и сменила тему.

– Как прошел вечер?

– Хорошо. Пришлось немного задержаться.

Сказать по правде, на часах было около трех, когда Лорел вернулась на ферму. Полночи они с Джерри гадали, какие отношения могли связывать их мать и Генри Дженкинса. Было решено, что пока Джерри наводит справки о докторе Руфусе, Лорел займется загадочной Вивьен. Она была связующим звеном между Дороти и Генри, вероятно, именно из-за нее тот и разыскал их мать в далеком шестьдесят первом.

Ночью им казалось, что разгадку найти несложно; при свете дня Лорел одолели сомнения. Она опустила глаза на голое запястье, недоумевая, куда подевались часы.

– Который час, Рози?

– Одиннадцатый.

Одиннадцатый? Господи, опять проспала.

– Рози, я вешаю трубку, но скоро приеду в больницу. Ты еще будешь там?

– Я уеду около полудня. Мне нужно забрать младшую дочку Сэди из садика.

– Хорошо, жди меня, вместе поговорим с доктором.

Когда Лорел приехала, Роуз беседовала с доктором. Медсестра в регистратуре посоветовала заглянуть в кафетерий. Должно быть, Роуз выглядывала ее, потому что замахала рукой, не успела Лорел войти. Лорел махнула в ответ. Роуз горько плакала. На столе горкой лежали использованные бумажные салфетки, тушь под глазами размазалась. Лорел села рядом, поздоровалась с доктором.

– Я только что говорил вашей сестре, – произнес он профессионально-участливым тоном, который Лорел превосходно имитировала, играя врачей, вынужденных сообщать пациентам горькую правду, – что мы исчерпали все способы лечения. Теперь она нуждается лишь в обезболивающих и хорошем уходе.

Лорел кивнула.

– Сестра сказала мне, доктор Коттер, что мама хочет вернуться домой. Вы не против?

– Не вижу никаких препятствий. – Он улыбнулся. – Впрочем, если она решит остаться в больнице, мы тоже не станем возражать. Большинство наших пациентов лежат здесь до конца…

До конца. Роуз сжала под столом руку сестры.

– Но если вы хотите ухаживать за ней на дому…

– Хотим, – вставила Роуз. – Разумеется, хотим.

– …то сейчас самое время ее перевезти.

Лорел испытывала непреодолимое желание закурить.

– Мама долго не протянет, – произнесла она. Это прозвучало скорее утверждением, чем вопросом, однако доктор ответил:

– Загадывать не берусь, но да, долго она не протянет.

– В Лондон? – спросила Роуз, когда они шли по крапчатому линолеуму больничного коридора. Сестры расстались с доктором четверть часа назад, однако Роуз до сих пор сжимала в кулаке мокрую салфетку. – По работе?

– Нет, я же сказала, что взяла отпуск.

– Мне не нравится, когда ты так говоришь, Лол. Не огорчай меня, пожалуйста.