Я устало извинялся по телефону: «Мне жаль, дорогая, но я не смогу приехать домой, чтобы мы смогли поужинать в честь нашей годовщины». Она столь же устало отпускала меня: «Всё в порядке, я понимаю. Не бери в голову». Волны напряжения бежали по телефонной линии.

Трейси отмечала день рождения, а меня не было в городе, и я не мог посмотреть, как она задует свечи на торте. Мне было тяжело, а ей еще тяжелее. «Мама, а почему папа не пришел? Он же обещал!» Что ей ответить? Моя пятилетняя дочь не могла понять, почему я пропускаю важные события в ее жизни, и должна была настать минута, когда и жена этого не поймет.

Учитывая прошлое, в котором семейные связи значили так много, сердце мое обливалось кровью, но, пусть это и прозвучит эгоистично, у меня не было выбора. Я собирался лететь к Луне, черт подери!

В октябре Барбару пригласили в Филадельфию с выступлением о жизни в космической программе. Она считалась лидером среди жен астронавтов и вдохновляющим примером для новых женщин, чьи мужья присоединялись к нам. Несмотря на весь опыт, она страшно нервничала, улетая в Филадельфию вместе с Лёр-тон, женой Дейва Скотта, чтобы представлять программу на авиационном конгрессе. Она писала речь от руки на листочках из школьной тетради Трейси, плакала, зачеркивала слова и переписывала все вновь, вкладывая в работу всю душу. Первое, что люди хотят услышать, сказала она, каково быть женой астронавта, и тут же вышла из образа и стала честно отвечать на свой вопрос. Быть женой астронавта – это значит большую часть жизни провести в одиночестве и почти что потерять мужа, потому что его нет всю неделю, каждую неделю, и не случается настоящего отпуска, чтобы снять напряжение. Быть женой астронавта – значит положить свое «я» на полку, в то время как весь мир молится на твоего супруга. Это значит растить детей в одиночку, уметь чинить водопровод и заменять спустившее колесо, разбираться с денежными проблемами и семейными бедами, потому что мужа рядом нет и посоветоваться с ним нельзя. Это значит беспокоиться о том, все ли с ним в порядке, и ждать поздним вечером телефонного звонка, чтобы услышать его голос – ведь в очередную неделю ближе вам не оказаться. (Бетти Гриссом, вспоминая о смерти Гаса, позднее напишет с горечью: «Мне будет не хватать телефонных звонков, потому что именно их я получала от него обычно. Телефонных звонков».) Барбара сказала, что жена астронавта должна уметь предстать с гордым видом перед телекамерой, какие бы кошки ни скребли у нее на душе, должна выдерживать боль похорон и видеть, как другие жены становятся вдовами, должна спрятать свои эмоции и никогда не показывать слабости. Она, наверное, подумала еще, но не сказала, что жене приходится размышлять о том, чем занят ее герой нынешним вечером в Нью-Йорке, в Лос-Анджелесе или во Флориде. А действительно ли он думает обо мне?

Такую ношу можно вынести, сказала она, лишь только если верить в программу так же истово, как верит твой муж. Мы принадлежим к особому обществу, в котором нормальные правила жизни не действуют. У жены астронавта есть долг: она обязана выполнять свою работу столь же эффективно, как муж свою, и никто не может жить своей жизнью. Все мы – часть команды, и только так система может функционировать.

Догадываюсь, что это было адски трудное выступление, но я не понимал этого тогда. «После трех порций «кровавой Мэри» и двух таблеток транквилизатора я могу сделать всё», – сказала она мне тем вечером. По телефону. Миссис Астронавт поворачивалась ко мне невиданной ранее стороной, но я был настолько погружен в программу и в полетное задание, что почти не замечал, что происходит в моей личной жизни.

Ее уверенные слова свидетельствовали о том, что жены астронавтов уже не согласны оставаться молчаливыми партнерами с лозунгом «я так им горжусь». И уже несколько из них использовали те немногие часы, которые каждую неделю проводил дома муж, чтобы произнести слово на букву Р – развод.

11 октября 1968 г. мы с Джоном Янгом как часть дублирующего экипажа помогли Уолли, Донну и Уолту зафиксироваться в креслах командного модуля «Аполлона-7» и закрыть за ними люк. Мы оставили их внутри в окружении двух миллионов функционирующих деталей – и сидящими на столбе летучего жидкого кислорода. Прошло немного времени, и «Сатурн IB» стартовал по графику с шумом и грохотом, сотрясая пески Флориды, словно тяжело ступающий гигант, и три праведных пилота возвратили США в космос. 21 месяц миновал со времени пожара «Аполлона-1», и это были очень долгие месяцы.

Следующие 11 дней эти трое с поразительным успехом делали две вещи – выполняли все предписанные испытания и доставали всех участников программы, от инженера низшей категории до руководителя полета. Большая часть споров шла по открытому радиоканалу. Задиристость, которую они проявили, надзирая за строительством командного модуля, обернулась припадками злости – в течение всего полета они ворчали и рычали. У всех троих развилась простуда, так что сорваться стало еще проще. Им не нравилась пища. Они смотрели на многие задания как на чепуху в духе Микки-Мауса. Уолли назвал одного из менеджеров идиотом, а Донн бурчал, что хотел бы переговорить наедине с тем, кто дал вот это, особенно глупое, по его мнению, задание. В самом лучшем случае они поставили себя над программой, а в худшем – верили, что они-то и есть программа.

В какой-то момент Уолли прорвало, и он заявил ЦУПу: «Мы не будем больше принимать эти новые игры и проделывать дикие тесты, о которых раньше ничего не слышали». Для военного и офицера отказаться выполнять приказ было невиданным делом. Донн и Уолли пустились в пререкания из-за какой-то навигационной проблемы и целый день только и делали, что летали вокруг Земли и дулись друг на друга. Уолт заявил, что Донн заснул на дежурстве. Парни в ЦУПе, уставшие от гримас и жалоб в Шоу Уолли, Уолта и Донна, втихомолку обсуждали, не посадить ли их прямо в середину тайфуна. Все трое отказались надевать перед сходом с орбиты гермошлемы – Уолли боялся, что они могут повредить барабанные перепонки в простуженном состоянии. Они не выполнили прямой приказ Дика Слейтона и утратили его доверие, вернувшись с репутацией мятежников и изгоев. Ни один из троих больше не полетел в космос.

Уолли, единственному астронавту, который отлетал на «Меркурии», «Джемини» и «Аполлоне», было всё фиолетово. Ступив вновь на твердую землю, он перестал скандалить и вновь стал обаятельным парнем. Донна назначили в дублирующий экипаж «Аполлона-10», но его жена Харриет впаяла мужу дело о разводе из-за шашней с какой-то Сьюзи из Флориды, и вскоре от него осталась лишь строка в истории. Уолт Каннингэм в полете старался уйти с линии огня, но и его затянул водоворот обид, который он сам же создал с годами. Он так и остался прикованным к офисному столу и впоследствии писал, что, по его ощущениям, весь экипаж Ширры вымазали дегтем и вываляли в перьях. Пожалуй, за дело.

И все же плохие парни с «Аполлона-7» выполнили свою работу, и в особенности в части многократного включения двигателя служебного модуля в космической среде. Эта чертова штука работала! Души Гаса Гриссома, Эда Уайта и Роджера Чаффи смогли наконец обрести покой. «Аполлон» отправился в путь.

А боссы NASA уже два с лишним месяца сидели в засаде. Вооруженные отчетами, в которых «Аполлон-7» значился полным успехом, они были готовы ответить Советам и их докучливому «Зонду». Небольшое изменение в планах, ребята: «Аполлон-8» пойдет к Луне!