с него продолжение истории. Потому что он обещал.

Интермедия 4. В каморке, что за актовым залом

2006 год

Начало строительства обставили с помпой. Этот и Смолянский несколько месяцев мотались по всей стране, разыскивая инвесторов, поставщиков, спонсоров, проектировщиков и самую лучшую гадалку, чтобы правильно выбрать дату.

Ладно, гадалку на самом деле никто не искал, даже не звал, она сама пришла. Заявилась на очередное затянувшееся рабочее совещание, назвалась дальней родственницей, потыкала узловатым пальцем в собравшихся, затем в календарь, пробубнила: «Остерегайтесь лжи и ржи», вышла сквозь стену и истаяла в лучах заката.

– Ваши шуточки? – нервно поежился Игорь Смолянский.

Он Людвигу в целом нравился: нормальный мужик, неглупый, честный. Разве что паникер и перестраховщик, любитель пересчитывать все по десять раз и докапываться до каждой запятой в договоре, но в бизнесе такое полезно.

– Скорее ваши, – в тон ему ответил этот. Отец. – Вы лицо ее хорошо разглядели? Да и вообще внешность, одежду?

– Меня больше волновало, что через эту одежду стена просвечивает.

– А вы меньше волнуйтесь и больше наблюдайте. Я в народных костюмах, честно скажу, не силен, но на ней явно не сарафан с кокошником были, а что-то такое… более восточное. А значит, либо ваша родня, либо жены вашей.

– Тогда точно жены! Не было у меня в семье никаких этих… всяких… Гендальфов. Все нормальные.

Людвиг украдкой поржал, потому что где-то в роду Смолянских магия все же таилась, иначе коктейль силы в крови Тимура не получился бы таким забористым. Но сам Игорь свою принадлежность к магическому миру упорно отрицал, обвиняя в «ненормальности» исключительно жену.

Впрочем, иметь дело с «ненормальными» ему скорее нравилось, чем нет. Правила игры он принял легко, ничему не удивлялся, работал на совесть, этого ценил и уважал, его талантами – восхищался. Иногда даже гордился успехами Тимура на магическом поприще.

Может, и чаще бы гордился, только с успехами у Смолянского-младшего как-то не сложилось: силы у Тимура хватало, но с концентрацией и аккуратностью постоянно возникали проблемы. Да и считал он так себе: создать что-то по готовым формулам мог, но при попытке составить свою косячил самым непредсказуемым образом.

Потом, конечно, страдал, психовал и бегал за Людвигом, требуя показать, где ошибки. Пробовал еще раз. И снова косячил.

Явление своей призрачной родственницы он, естественно, пропустил – на совещания таких мелких не звали. Людвиг и сам был бы рад не ходить, но на этого иногда накатывало: ты же наследник, бла-бла-бла, должен знать, что к чему, бла-бла-бла, разбираться, понимать расклад сил…

А чего тут понимать? Вот отец, он строит дома (понятное дело, не своими руками, но во все чертежи по старой рабочей привычке нос сует). Вот Игорь Смолянский, он построенное продает. А вот третий совладелец компании, обладатель непрезентабельной фамилии Рыбников и еще более непрезентабельного имени Антон. Папаша Дианы, кстати.

Рыбников выглядел как злой лесник из песен «Короля и шута» – угрюмый, мощный, с всклокоченной рыжей бородой. Разве что без топора в руках. Зато со стаей волков за спиной.

Занимался он, понятное дело, переговорами. Не теми, где надо много думать и красиво говорить, а теми, где надо выразительно смотреть, скалиться и иногда рычать. Рычать он умел в обоих своих обличьях.

При виде Рыбникова Людвигу всегда хотелось поджать хвост и отползти в дальний угол, хотя в звериной шкуре лесной волк был куда крупнее степного.

Так или иначе, предостережение гадалки все совладельцы компании приняли всерьез. Параноик Смолянский еще раз лично перечитал все договоры и пересчитал накладные, после чего руководство устроило консилиум под кодовым названием «Где в стройматериалах может притаиться ржа?». Выяснили, что почти где угодно, и заменили пару поставщиков, выглядевших наименее надежными. Просто на всякий случай. Еще один, видя такую педантичность, слился сам.

На этом вопрос посчитали закрытым, но начало строительства назначили на ту самую дату, в которую призрачная гостья пальцем ткнула. Как же иначе?

Проект был грандиозный: несколько домов, парк, детская площадка, своя инфраструктура…

За следующие несколько месяцев Людвиг до глубины души возненавидел слово «инфраструктура». И «себестоимость». И «амортизация производства». Сильнее он ненавидел только совещания, на которые его периодически звали. И презентацию, на которую позвали, кажется, вообще весь город. По крайней мере ту его часть, у которой имелись деньги и влияние.

Людвиг не хотел видеть ни эту часть, ни какую-либо другую. Он бы лучше на пляж пошел. Или в парк – валяться на травке, пялиться в небо, гоняться за белками. А приходилось торчать у всех на виду, вежливо улыбаться и рассказывать, что презентация будет вот в том зале, но не прямо сейчас, чуть позже. Да, вас обязательно пригласят, а пока что располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

Под торжество арендовали помещение старого кинотеатра. Фильмы здесь в последние годы крутили редко и в основном всякий артхаус, а в остальное время в здании проходили частные выставки, школьные выпускные, любительские спектакли, открытые лекции или такие вот презентации, для которых требовался полноценный зрительный зал с креслами, большим экраном и аппаратурой.

В фойе организовали фуршет: расставили вдоль стен столы, пригласили повара, официантов и симпатичную девочку, которая стояла на входе, отмечала гостей галочками в общем списке и рассказывала, что их ждет.

Но половина потом все равно обращалась за подробностями к Людвигу. (В такие моменты он готов был обменять свое обаяние и приветливость на мрачную харизму Рыбникова. Ненадолго.)

– Ты готов? – Этот подошел со спины и потрепал сына по голове.

Нейтральный жест, полный отеческой покровительственности. Ничего особенного.

– Всегда готов! – привычно ответил Людвиг, который пионером побыть не успел, но его это ни капельки не смущало. – Бери сколько надо.

– Довольно много. Думаю, тебе лучше присесть.

С «присесть» поблизости оказалось не очень. Стульев в фойе было достаточно, один из углов и вовсе занимал огромный кожаный диван, но везде толпились люди – общались, красовались, перемещались… и, конечно, глазели по сторонам.

– Давай сюда. – Людвиг свернул в закуток с гардеробом.

На улице было тепло, так что все вешалки пустовали, и только на одном из крючков болтался полиэтиленовый пакет – фирменный, из «Детского мира». В пакете угадывалась большая коробка с конструктором. Возможно, кто-то из приглашенных сразу после презентации собирался на день рождения к ребенку. Или коробку спрятал кто-то из сотрудников кинотеатра, испугавшись, что мелкий любопытный сын в однокомнатной квартире найдет подарок раньше срока. Или в коробке вообще бомба.

– Садись, – велел этот, кивая на низкую банкетку в углу.

Людвиг послушно сел и постарался подготовиться. Если к такому вообще можно подготовиться.

Он каждый раз надеялся, что можно.

И каждый раз ошибался.

Отцовская рука опустилась на затылок, вторая прижалась ладонью ко лбу. Обе показались Людвигу раскаленными, хотя на самом деле были прохладными и влажными от волнения.

– Мне нужно произвести впечатление. От этого зависит успех презентации и