женщин к работе на производстве, стремясь вывести вперед экспортные отрасли промышленности. Оказавшись внутри потогонной системы, работницы организовали профсоюзы, чему способствовало избрание в 1970-х годах их руководительницами Чху Кильчха и Ли Ёнсок. Рабочие-мужчины не всегда подчинялись женщинам-лидерам. Так, после избрания Ли Ёнсок мужчины, работавшие на одной из фабрик, заперли коллег-женщин в общежитии, чтобы повторно проголосовать без них. Возмущенные женщины выбрались из здания и устроили на фабрике сидячую демонстрацию. Когда туда ворвались полицейские, работницы сняли профодежду, полагая, что полунагота смутит и остановит их. Печальный итог состоял в том, что многих тогда избили и арестовали. Несмотря на конкретную неудачу, общая картина свидетельствует о том, что трудящиеся женщины были настроены воинственно. И действительно, сотрудницы YH Trading не только оспаривали условия своего труда: их выступления привели в 1979 году к революции, покончившей с авторитарным режимом Пак Чон Хи[299].

Забастовки стали для работниц мощным орудием, часто применявшимся в рамках рабочего движения. Прямое действие — бойкот, сидячая демонстрация, забастовка — было основой «другого женского движения» (выражение Дороти Коббл) Домитилы Барриос де Чунгара, Майды Спрингер-Кемп, Полины Ньюман и остальных рабочих активисток, для которых это было привычным делом[300]. Иногда эти выступления имели целью поддержать мобилизацию работников-мужчин. Жены шахтеров оказались важными и заметными участницами, например, развернувшейся в 1950–1952 годах забастовки против компании Empire Zinc Company в американском штате Нью-Мексико. Когда шахтерам мексиканского происхождения запретили пикеты на рабочем месте, место этих людей заняли их жены. Подобным образом поступали жены английских шахтеров во время забастовки 1984–1985 годов. Женщины занимали копи, стояли в пикетах и собирали по всей стране пожертвования. Работники-мужчины могли испытывать глубоко противоречивые чувства по отношению к подобной деятельности жен, и, случалось, последние неожиданно получали возможность повысить свой авторитет в обществе, получить работу и перераспределить обязанности по дому. Но в целом женщины стремились разделить между полами борьбу за социальную справедливость и выживание общины.

Забастовку, однако, можно проводить и в более интимной обстановке. Француженка Нелли Руссель (1878–1922), мать троих детей, горячо выступала против «поставок» женщинами «пушечного мяса» армии и промышленности. Она настаивала на доступности контрацептивов для всех женщин: это право во Франции они приобрели в 1967 году после легализации противозачаточных таблеток. В начале XX веке Руссель объявила, что «феминизм должен провозгласить прежде всего „свободу материнства“ — первейшую, самую священную и при этом… наименее обсуждаемую и наименее уважаемую из свобод»[301]. В 1904 году она предложила «родильную забастовку» в знак протеста против государственной политики поощрения рождаемости. В книгах Руссель радикальные призывы соседствуют со стратегическим использованием фотографий скульптур, изображающих женщину прежде всего матерью. Хотя сама она проводила много времени в разлуке с детьми, у нее была репутация любящей матери, что, вероятно, и позволило ей избежать полицейского преследования и ареста, которые грозили во Франции активистам, боровшимся за регулирование деторождения[302]. Руссель также требовала для женщин права на сексуальное удовольствие и на обезболивание во время родов. Но, несмотря на свою харизму и признание СМИ, у нее почти не было сил и средств для организации коллективного действия, и призыв к «родильной забастовке» так и остался неосуществленным.

Некоторые активистки, однако, считали забастовку вполне реализуемой, пусть и слишком чувствительной для публичной сферы акцией. В 1975 году исландские феминистки предприняли необычный шаг и объявили 24 октября общенациональным выходным днем для женщин — в знак признания их тяжелого труда дома и на рабочих местах, а также чтобы напомнить об их низкой, в сравнении с мужчинами, оплате труда. Необычно много (до 90 %) исландских женщин согласилось принять участие в «забастовке». Их отказ учить детей, печатать газеты, обслуживать авиапассажиров и потрошить рыбу привел к почти полной приостановке работы школ, торговли и промышленности. Если отцы хотели отправиться на работу, им приходилось брать детей с собой. В следующем году парламент Исландии уравнял женщин в правах с мужчинами, а в 1980 году женщина (Вигдис Финнбогадоуттир) впервые стала президентом. Протесты повторялись каждые десять лет и недавно вдохновили польских активисток, успешно выступивших против лишения женщин и без того очень ограниченного в 2016 году права на аборт.

Исландских женщин, в свою очередь, вдохновила гораздо менее масштабная забастовка американок, состоявшаяся 26 августа 1970 года — в пятидесятую годовщину предоставления им избирательного права. Идею выдвинула Бетти Фридан, президент Национальной организации для женщин, призвавшая женщин протестовать при помощи любых действий, какие только кажутся им осмысленными. Одна из организаторов (предложившая лозунг: «Не берись за утюг, пока забастовка в разгаре») нарисовала следующую картину:

Женщины, работающие в конторах, зальют в свои машины слишком много чернил… Секретарши положат все письма не в предназначенные для них конверты. Официантки положат в сахарницы соль. Жены накормят мужей полуфабрикатами Swanson’s Frozen Mexican Dinner и посмотрят, как их стариков проберет понос. Некоторые женщины вообще не станут кормить мужей[303].

В Вашингтоне организации, которые координировали кампанию, составили сложную коалицию, объединявшую в тот исторический момент «женское движение». Члены Национальной организации для женщин присоединились к участницам Национальной организации социального обеспечения, Молодежного социалистического альянса, Вашингтонского отделения движения за освобождение женщин, Организации женщин, занятых в федеральных учреждениях, и Союза женщин из тред-юнионов. Их цели очень разнились: от прекращения войны во Вьетнаме до борьбы с сексизмом в профсоюзном движении, с бедностью среди темнокожих женщин и женщин из рабочей среды, с патриархатом. Одни одобряли принятие поправки о равных правах. Другие — как, например, Вашингтонское отделение движения за освобождение женщин — ее отвергали как цель белых реформистов из среднего класса, достижение которой мало скажется на статус-кво. Это нашло отклик у вашингтонских членов Национальной организации по социальному обеспечению — главным образом неимущих афроамериканок. Их заботила в первую очередь бедность, и они боролись за улучшение жилищных условий, снижение стоимости проезда в транспорте и расширение медпомощи. Эти женщины скептически относились к идее, что работа — это своего рода освобождение. Этта Хорн и другие активистки, знающие по собственному опыту, что такое небезопасный малооплачиваемый труд и присущее системе соцобеспечения понуждение к работе (без учета детских нужд), всегда аккуратно отграничивали собственную деятельность от призывов к расширению трудоустройства женщин. Хорн — бывшая домработница, мать семерых детей и активная прихожанка — участвовала в манифестациях против полицейского расизма и в бойкоте универмагов, отказывавших в кредите получателям соцпомощи. Национальная организация по социальному обеспечению не называла свою деятельность феминистской, но, по мнению историка Энн Валк, ее участницы считали материнство в условиях системного «мужского превосходства» работой, уникальным образом угнетавшей и неоплачиваемой. Непропорционально