протеста. Подобные акции имели особое значение для США, где темнокожие женщины исторически рассматривались как сексуально доступные.

Тело темнокожей женщины (все равно, в процессе труда или эротизированное) выставлялось напоказ, над ним глумились, его эксплуатировали. Занять трибуну или кафедру, как делали в XIX — начале XX века Фрэнсис Уоткинс Харпер, Ида Белл Уэллс, Мария Стюарт и другие темнокожие ораторы, означало добиться внимания особенно непростым для темнокожих женщин путем. Как широко известно, в 1858 году аболиционистка Соджорнер Трут, бывшая рабыня, сочла нужным обнажить грудь перед белыми слушателями в Индиане, заявившими, что она не женщина. Она напомнила, что выкармливала белых младенцев и что рабство разлучило ее с собственными детьми, и предложила слушателям тоже припасть к груди. Этот блестящий провокационный жест заставил аудиторию ощутить стыд и стал воплощением отказа Трут замолчать под давлением скептиков. Однако использование тел темнокожих женщин в политике было нелегко обсуждать, и сопровождавшиеся обнажением манифестации всегда проходят в условиях, когда восприятие значения женского тела обусловлено расовой, религиозной и классовой принадлежностью[311].

Несмотря на глобальное разнообразие феминизма, очевидны источники общего вдохновения и заметно заимствование приемов, при помощи которых феминистки боролись с неравноправием, требовали для себя места и добивались того, чтобы их услышали. Катализаторами выступают экономические и демографические изменения, война, смена политического режима. Активистки приобретали опыт политической организации в ходе других кампаний: в поддержку демократии, за искоренение рабства, в защиту гражданских прав, за национальное освобождение, религиозные реформы или увеличение оплаты труда. Слишком часто участие в этой «посторонней» борьбе разочаровывало женщин: они оказывались маргиналками, их не воспринимали всерьез. Женщины обратили свое разочарование в феминистское действие, но многие сохранили и приверженность классовой, национальной или религиозной борьбе и временами успешно соединяли их. Как мы видели, феминистки особенно преуспели в дестабилизации — по примеру анархистов — и в массовых выступлениях наподобие профсоюзных.

Смысл манифестаций разнится в зависимости от места их проведения и значения для самих активисток. «Воинственность» (если понимать под «воинственностью» буквально все, что может обозначать это чрезвычайно неконкретное определение) лучше характеризуется не тем, какая сила была применена, а той ценой, которую платили активистки за свою самоотверженность и смелость. В определенных условиях и обнажение груди, и раздача цветов могут быть сочтены воинственными актами. Феминистская деятельность, как правило, чествует жизнь, однако гибель решительных, неудержимых активисток (Джульетты Лантери, Фунмилайо Рэнсем-Кути и других) от рук военных, полицейских, членов вооруженных группировок показывает, насколько велик риск.

Глава 8. Песни

А как звучит феминизм?[312] В силу исторической дистанции и неосязаемости звука акустический архив заведомо неполон. Однако, изучая старинные документы, можно «расслышать» феминизм даже через нескольких столетий. Следы его богатого «саундтрека» — в виде выступлений, песен, речовок и причитаний — отправная точка для того, чтобы осознать полезность прошлого феминизма. В 1982 году Джиллиан Бут, лесбиянка и революционерка, с помощью обитательниц лагеря Гринхэм-Коммон написала стихотворение:

На чьей стороне ты,

На чьей стороне ты,

На той же, где я, или нет?

На чьей стороне ты?

На той ли, где жизни не чтут?

На той ли, где расу блюдут?

На той ли, где жен своих бьют?

На чьей стороне ты?

На той ли, где в моде охота?

На той ли, где парни Нацфронта,

А я для них блядь? На какой ты?{9}

Эта феминистская песня, в которой упоминаются острые, волнующие проблемы расизма, домашнего насилия, охоты на лис и фашизма, очень «английская» и сильно зависит от исторического контекста. У песни «Which Side Are You On?», однако, сложная музыкальная и политическая история. Ее сочинила в 1931 году американская профсоюзная активистка Флоренс Риз (1900–1986), вдохновленная опытом бастовавших родственников-мужчин — углекопов из округа Харлан (штат Кентукки).

Сэм, муж Флоренс Риз, тоже был профсоюзным активистом. Семеро их детей стали свидетелями полицейских обысков. Риз, в отличие от активисток лагеря мира Гринхэм-Коммон, стремилась к солидарности полов и сделала лирического героя мужчиной:

Отец мой был шахтером,

А я — шахтерский сын,

И до победы буду

С союзом я един{10}.

В припеве звучит призыв вступать в профсоюз:

На чьей стороне вы, ребята?

На чьей стороне вы?{11}

Риз обращалась к идеалам солидарности и стойкости, свойственной человеку:

И разве так не ясно,

Что вам предпочитать —

Штрейкбрехером паршивым

Иль человеком стать?{12}

Как и многие женщины из рабочей среды, коллективными действиями добивавшиеся социальной справедливости, Флоренс Риз подчеркивала общность интересов трудящихся обоих полов. Ее песню распевали рабочие, а в 1960-х годах взяли на вооружение борцы за гражданские права и бастующие шахтеры по всему миру. Песни, пересекающие государственные границы и политические барьеры, дают ощущение богатого музыкального наследия феминистского, рабочего и антифашистского движений — и крепких связей между ними.

Феминистки давно признают за песнями способность укреплять солидарность и нарушать статус-кво. Песни и музыка, начиная с написанного Этель Смит гимна суфражисток «The March of the Women» (1910) и заканчивая «Kill the Sexist» панк-группы Pussy Riot, выступали инструментами феминистского протеста. Иногда песни были очень простыми — такими, как речовка (и танец) «Un Violador en tu Camino» («Насильник на твоем пути»), придуманные в 2019 году чилийской феминистской группой Las Tesis и подхваченные женщинами по всему миру. Другие феминистские песни способствовали рождению целой системы звукозаписывающих студий, групп и дистрибьюторских сетей. В большинстве случаев, однако, феминистские движения заявляли о себе посредством текстов и речей, и тут не так-то просто выйти за эти рамки и «услышать» феминизм. Отчуждение женщин от созидания культурных ценностей представляло собой один из важнейших элементов системы угнетения. Искусство — это набор инструментов культурной власти и выражения, и на протяжении последних двух столетий женщин отстраняли от сочинения и исполнения музыки, написания сценариев и постановки фильмов, спектаклей, радио- и телепередач, от изобразительного искусства и книгоиздания, и из-за этого их опыт и представления о мире не нашли своего выражения. Кроме того, это мешало им зарабатывать и профессионально заниматься музыкой и изобразительным искусством.

Тем не менее в культуре остались следы женщин, и здесь мы рассмотрим их в музыке. Архивы феминизма сохранили интригующие намеки, какой была музыка, сопровождавшая борьбу полов. Так, шведский автор Эллен Кей рассказывала, как в