Ольга приехала за полчаса до назначенного времени, подняласьна второй этаж дирекции, где обитал великий и ужасный Барышев. Приемнаяоказалась огромная, светлая, обставленная со сдержанным достоинством и наудивление без всей этой барочно-золотой пошлости, которой Ольга насмотрелась узаказчиков в офисах. Малахит—красное дерево—лепнина—золото – от этогонепременного джентльменского набора ее уже подташнивало. И почему нашибизнесмены с таким упорством пытаются у себя в конторе обустроить Георгиевскийзал Кремля?..

Здесь не было ни лепнины, ни стульев из дворца, ни фонтановс павлинами у входа, ни мраморной одалиски в нише стены. Кресла и диваны дляпосетителей, светлый ковер на полу – очень дорогой, похоже – настоящийперсидский, старинной работы, стол секретаря… По случаю предстоящего Новогогода в углу красовалась елочка – невысокая, но очень пушистая, украшеннаяпростыми золотыми шарами.

– Здравствуйте, моя фамилия Громова, я представляю рекламноеагентство «Солнечный ветер», мне назначено.

Секретарша – немолодая, немного похожая на Маргарет Тэтчер,сразу видно высокий класс – попросила Ольгу присаживаться, предложила кофе:

– Подождите. Вас вызовут.

В половине четвертого она сообщила, что Сергей Леонидовичзадерживается. В четыре Ольга поинтересовалась, не выяснилось ли, на сколькоименно задерживается Сергей Леонидович. Секретарша очень сдержанно ответила,что неизвестно.

– Сергей Леонидович сказал только, что задерживается. Ещекофе?

В половине восьмого вечера Ольга решительно поднялась сдивана:

– Больше ждать я не могу. Вы передадите Сергею Леонидовичу,что я его не дождалась?

Секретарша кивнула с видом глубокого безразличия:

– Разумеется.

…Ольга была вне себя. Неделя телефонных переговоров,согласований – зачем? Чтобы попить кофе в приемной и выкинуть коту под хвостцелый день?! Что этот Барышев о себе думает?! За кого он себя принимает, чтобытак обращаться с людьми?!

Сергей Леонидович Барышев, генеральный директор и владелецконтрольного пакета акций «Стоймастера», в этот момент думал исключительно отом, что, будь его воля – он бы лично поотрывал головы ребятам из администрацииславного города Новосибирска, из-за которых строительство производственныхмощностей за Уралом затянулось почти на три месяца. Чтобы дело сдвинулось смертвой точки, Барышеву пришлось задействовать все свои связи на самом верху.Но теперь, как ни крути, комбинат раньше весны запустить не получится… А ещеэта метель, будь она неладна. Вылет задержали почти на пять часов, в итоге всерасписание у Барышева полетело к чертям собачьим, и сейчас, едучи из Домодедовав офис, он пытался сообразить, какие встречи перенести на завтра, какие вовсеотменить.

– Сергей Леонидович, вы просили напомнить… Про мать, всмысле…

Ах да, у водителя мать больна, действительно, он просилнапомнить. Барышев записал на листочке телефон, сунул водителю:

– Это завотделением кардиологии. Позвонишь, скажешь – отменя. Он назначит дату операции.

– Сергей Леонидович… А сколько это… Ну, в смысле, стоитьбудет?

– Нисколько. Койко-дни оплатишь.

Машина подъехала к зданию дирекции. На стоянке маленькая,сердитая женщина щеткой обметала лобовое стекло машины. Где-то Барышев этудевицу уже видел… Ну конечно! Она на него наорала и велела ходить пешком, когдаон без водителя приехал на работу. Склочная барышня. Хотя и забавная…

Ольга перекатилась на спину, уставилась в потолок. Ну вотпочему так? Она отрывает время от детей, вместо того чтобы ехать домой, едет сГрозовским к нему на сорок первый этаж. Зачем? Чтобы снова поругаться, на сейраз – в постели? И ведь она права, сто раз права!

– Я тебе говорила, Дим, нельзя было выпускать их из виду,эти шоколадки! А ты поехал к пивнякам, потому что там все тебя любят и хвалят.

– Ну и занималась бы сама!

– Я и занималась, а зачем ты вмешался – непонятно. И вообщеты все время вмешиваешься в мою работу, и напрасно, между прочим! А«Строймастер» так на связь и не выходит!

– Ты два месяца ничем не занималась, только нянями ишколами! Я уверен, что мы их потеряли. Ты же с ним так и не встретилась, сБарышевым-то?

– Нет.

– Ну и все!

Ольга потянулась к сумке, откопала телефон:

– Мне надо домой позвонить.

Но Грозовский телефон у нее отобрал. Сказал, что она полчасаназад звонила и вообще – хватит ругаться, это портит цвет лица и плохо влияетна пищеварение.

– Держи! – Дима взял со столика конверт, протянул Ольге. Онаего распечатала. Внутри оказалось отпечатанное на плотной кремовой бумагеприглашение на два лица.

– На Новый год мы идем в ресторан, – пояснил Грозовский. –Закрытая вечеринка, дикий пафос, сливки общества, все, как положено. Спонсируютребята, которым мы в прошлом году делали щиты. Я про них забыл совсем, так онисами позвонили и сказали – мы вас ждем. Ты меня везешь, чтобы я мог на свободенапиться. Идет?

Ольга положила конверт обратно на столик.

– Дим, я на Новый год никуда идти не могу. Я дома буду сдетьми и с Надеждой. Куда я их дену?

Грозовский насупился.

– Ну, я не знаю… Няню вызови… Оплати ей двойной тариф.

При чем тут двойной тариф?

– Димка, пойми: дети этого праздника месяц ждут, а я уйду иих с няней оставлю!

– А что такого?

– Дим, это же дети… Мои дети…

Ольга положила ему руку на плечо, но Грозовский рукустряхнул.

– Твои дети, точно. Но у меня-то нет детей! Я, черт побери,хочу быть с тобой, а не с твоими детьми! Хотя вполне возможно, что они…прелестные малютки.

Как же он не понимает?

– Дим… Я – это не только… то, что лежит сейчас в твоейпостели. Я – это еще и мои дети. И мои подруги. И моя жизнь. Я не могу о них недумать, или забыть, или сделать вид, что их нет! Я давно хотела сказать тебе,Димка…

– Что нам не нужно больше встречаться! – съязвил Грозовский.– Или нам лучше расстаться? Или мы не подходим друг другу?!

Он хотел свести все к шутке, но Ольга, кажется, шутить несобиралась.

– Нам не надо встречаться, нам лучше расстаться, и мы неподходим друг другу. Господи, неужели я все это говорю – тебе?!