–К чему это все?

–Предсказательница бацзы рассчитала, что у него начинается новый жизненный такт, и его ждет удачный для женитьбы год. Якобы брак будет крепким, принесет и потомство, и деньги, и уважение. Он не особо тогда этим интересовался, был увлечен только музыкой. Предсказательница выбрала меня: яходила к ней же погадать, смогу ли поступить в университет. Она изучила бацзы всех девушек, которые ходили к ней в то время, и предложила мне познакомиться с ним. Мы понравились друг другу и поженились.

–И что?

–Я бросила готовиться к университету. Семья твоего отца не хотела, чтобы я училась, у них ведь есть деньги. Я мечтала быть инженером, помогать своей деревне.– Она вздохнула и зябко обхватила себя за плечи.– Но моя семья была в восторге оттого, что я так удачно вышла замуж за богатого наследника. Что может быть лучше? А меня так пугала мысль целыми днями сидеть дома, что я решила стать предсказательницей. Я уже поняла, какую власть они имеют. Семья мужа во всем мне помогала, это уважаемое ремесло, и я добилась успеха. У меня острый ум, говорю же, хотела идти в университет. Всей семье нравится мой успех, мои плакаты с выступлений висят у свекрови на стене. Я хотела заработать собственные деньги и собственный престиж, вот и всё.

Она сделала широкий жест – видимо, показывала на свой кабинет в центре Андона. Я хмурилась, но ловила каждое слово: мама никогда мне этого не рассказывала, у нас было не очень-то принято делиться личным.

–Я-то тут при чем?– спросила я, когда она надолго замолчала.

–У нас долго не получалось завести ребенка, Юн. А когда ты родилась, ты была такая хилая! Но очень жизнерадостная.

Воспоминания смягчили ее лицо, и я почувствовала страшную ревность к той девочке, слабому ребенку, потому что нынешняя Юн Хи не способна была вызвать на лице матери такую улыбку. Улыбку вызывали только воспоминания о той, кем я уже не была.

–Семья твоего папы с детства готовилась выдать тебя замуж, папа всех сыновей коллег знал. Это были шутки, но все равно… Их слово всегда значило больше моего! Тебя точно выдали бы замуж очень молодой, как меня когда-то.

–Мы в двадцать первом веке! Никто бы меня не выдал, если бы я не захотела!

–Богатство и власть в любом веке одинаковые, Юн. В их семье мужчины зарабатывают, а женщины сидят дома,– твой отец просто младший, поэтому может себе позволить быть музыкантом. Я никогда им не говорила, как жалею, что не пошла учиться, не посмотрела мир, я не хотела быть неблагодарной. Но для тебя я хотела другой жизни. Ты же у меня лучшая, конечно, ты найдешь себе мужа, когда захочешь! Хоть в тридцать, хоть в сорок. Ты жизнерадостная, сильная и упорная, ты бы всего добилась.

–Да я думала, что умру!– закричала я.

Мама тихо шикнула, показывая взглядом на дверь, и это меня взбесило.

–Он же в курсе, верно?– Земля наверняка знал о пророчестве из воспоминаний моего настоящего отца.– Так чего нам скрываться?

–У него сердце. Не хочу его волновать.

–Вечно ты его защищаешь! А меня защищать не надо?

–Я защищала! С моим предсказанием никто в семье Тэхёна не стал бы до тридцати приставать к тебе с замужеством, ты успела бы стать, кем захочешь! Учиться, познать жизнь, а тридцатилетней женщине уже никто не указ. Я просто хотела, чтобы ты была сама себе хозяйкой!

Я бессильно всплеснула руками. Мама, похоже, даже сейчас не понимала, в чем проблема.

–Ты всегда так засматривалась на мальчиков, еще в детстве. Я не была такой и не понимала, зачем тебе вся эта романтическая чушь.

–Поэтому читала мои дневники? Чтобы выяснить, зачем мне эта чушь?– жестко спросила я, и моя мама впервые на моей памяти покраснела не от румян.

–Ты бы точно влюбилась в кого-нибудь и выскочила замуж еще до двадцати, а я хотела, чтобы ты построила собственную жизнь! Но я не осознавала, какая ты чувствительная,– убито продолжала мама.– Я придумала предсказание, чтобы защитить тебя, чтобы ты могла выбрать любую жизнь, какую захочешь, а ты так зациклилась на этом, и я уже не могла сказать тебе, что все выдумала. Ты, как ненормальная, читала Хо ТэМина в двенадцать, китайский начала изучать, Юн, я не знала, как тебе признаться! Ты всегда была такая целеустремленная, ты могла бы в любой университет поступить, но вбила себе в голову, что по моим стопам пойдешь! Я тебя отговаривала, а ты ни в какую. Дети такие впечатлительные! Я думала, ты забудешь про мое пророчество через месяц, а ты каждый день про него помнила. Юн, ты бы знала, как я переживала за тебя…

Я безнадежно повесила голову. Какое безжалостное злодейство! Все, что она говорила, было просто ужасно, но я поняла странное: душевная близость, которую я пережила сЧон Мином за эту неделю – пусть даже с ненастоящим Чон Мином,– смягчила во мне что-то, сделала мое сердце великодушным и готовым принять что угодно. У меня появилось нечто потрясающее, и рядом с этим жизненные невзгоды притуплялись. Так и действует любовь? И вот этого мама хотела лишить меня.

–Ты бы никогда мне не рассказала?– тускло спросила я.– И папа бы не рассказал.

–Я боялась потерять твою любовь. А папа, он… Он не стал бы создавать такую эмоциональную ситуацию и объясняться с тобой – ты же его знаешь, он робкий. Хотя теперь я уже не уверена.– На ее лице расцвела такая теплая, влюбленная улыбка, что я вытаращила глаза.– После больницы он изменился. Стал таким… Я не перестаю удивляться.

С ума сойти, как же это глупо! Мама, похоже, втрескалась вЗемлю в обличье моего отца. Я не могла не почувствовать злорадство. Она уже потеряла свою любовь, просто еще не знает этого. Маме не понять, почему папа так изменился снова, знаю только я. На секунду я почувствовала острую благодарность к жестокой судьбе, которая позволила мне узнать правду о стихиях: какой бы мрачной эта правда ни была, лучше уж знать все, как есть. Может, это была награда за мои страдания? Судьба сурова, но, надеюсь, хоть немного справедлива.

–Поэтому ты сняла мне салон вЙемтео, хоть это и дорого,– пробормотала я, снова согретая мимолетным воспоминанием оЧон Мине и о том, что с нами было.– Ты чувствовала себя виноватой.

Месяц назад новости о маминой лжи меня просто убили бы, а сейчас я думала: «Я пережила невозможное, я выжила, когда сама судьба приговорила меня к смерти, и с этим как-нибудь справлюсь». Это было открытием – невзгоды делают тебя сильным. Об этом всегда говорят, но никогда не узнаешь по-настоящему, пока не испытаешь на себе.

–Ты всегда была такой, крутишь предсказаниями, как хочешь,– пробормотала я.– Думаешь, будто знаешь, что нужно клиентам, а клиентам нужна правда.

–Это им так кажется,– хмуро сказала мама.– На самом деле они приходят, чтобы кто-то сказал им, что делать. Юн, я… Я все равно рада, что ты выбрала эту работу. Ты хорошо справляешься. Все ведь, в конце концов, к лучшему, да?

Она просяще улыбнулась, и мне захотелось сказать ей: «Я представляла себя мертвой, чтобы не влюбиться, мама. Я втыкала ручку себе в кожу, чтобы не умереть от твоего фальшивого пророчества. Ты сама сказала, я упорная, и мне наверняка удалось бы не влюбляться до тридцати, просто в тридцать я была бы тенью себя с сердцем, иссохшим от этой бессмысленной борьбы. Если бы неЧон Мин…»