Я подошла к нему. Чон Мин моргнул.

–Как выглядит гнев Дерева?– хрипло спросила я, пытаясь отвлечь себя от мыслей о том, что соски у меня затвердели от холода и это, наверное, смотрится неприлично, да и вообще, голая грудь – это та еще непристойность.– Когда гневается вода, это дожди, потоп и тайфун. Огонь – лесные пожары. Земля – неурожай. Металл… ну, наверное, полезных ископаемых меньше становится. А на что похож гнев Дерева?

–Когда-то я развлекался тем, что зазывал путников в чащу,– севшим голосом проговорил Чон Мин. Он явно прикладывал усилия, чтобы не смотреть мне ниже подбородка.– А еще мы сЗемлей разделяем свой гнев на двоих – это неурожай или…– Он все-таки не справился с собой, посмотрел на мою грудь и опять уставился мне в лицо.– Или гибель лесов. Мы разделяем гнев сОгнем в лесных пожарах, разделяем сВодой, и море оскудевает водорослями, которые питают рыб и других созданий. Мне нравится быть вместе с… с другими.

–Нравится быть вместе,– пробормотала я и потянулась губами к его губам.– Ну тогда все хорошо.

Я почти коснулась его, когда он отвел голову:

–Не хочу.

–А я хочу,– пробормотала я и коснулась носом его щеки.

Он вздрогнул и взял меня за плечи, чтобы отстранить, запоздало почувствовал, что они голые, и отдернул руки. Сам шагнул назад, но там стоял стол, и он неловким взмахом руки сбил с него отсыревший от воды календарь благоприятных дат.

–Не хочешь, Юн Хи-а.– Он обошел стол, чтобы он нас разделил, и тяжело оперся на него.– Я понимаю, что ты делаешь. Приносишь себя в жертву, чтобы остановить потоп.

Я открыла рот, чтобы возразить, но он протестующе поднял руку, обошел стол и поднял с пола мой ханбок. Расправил его и протянул мне, как горничная: вдень руки, и готово. Я упрямо повернулась к нему лицом.

–Всегда знала, что любовь меня убьет. Ты – совсем не худший вариант.

Взгляд Чон Мина смягчился. Он потянулся ко мне поверх ханбока и коснулся губами моей переносицы.

–Эй. Вспомни, кто ты,– выдохнул он, не отрываясь.– Предсказатели – это мудрецы, философы и ученые. Придумай, что нам делать. Придумай другой выход. Ты ведь похожа на него.

Я поняла: он о Хо ТэМине, которого он ласково, по-домашнему называл ТэМин.

–Ты его правда видел? Какой он?– спросила я и подалась лицом навстречу его прикосновению.

–Страстный,– подумав, ответил Чон Мин. Еще раз провел губами по моему лбу и отстранился.– Жил так, как будто не боится умереть. Вечно придумывал новые способы все упорядочить, чтобы хоть немного обуздать свое сердце. Никогда не сдавался. Давай, Юн Хи-а. Если есть у него наследник, сейчас это ты.

Он по-прежнему приглашающе держал ханбок, но я замерла, так и не одевшись. Наследник…

–Ты все время говоришь, что судья договора со стороны стихий – это ты,– пробормотала я.– Но у любого договора две стороны, договор – это равенство. У него есть судья со стороны людей?

–Нет. Человеческая жизнь слишком короткая.

–Договор с нашей стороны заключал Хо ТэМин. Значит, судьей договора может быть его наследник.– Я почувствовала, как на губах зарождается улыбка.– И если у кого есть власть в том, что касается договора, то у нас с тобой. Я имею право выступить от лица людей, а ты – от лица стихий. У нас есть власть!

Чон Мин посмотрел на меня, продолжая держать на весу ханбок, и вдруг улыбнулся. По-настоящему – широко, до морщинок у глаз. Вот в таких странных обстоятельствах я впервые увидела его улыбку.

–Сейчас год древесной стихии,– твердо сказала я, ловя эту улыбку каждым атомом своей души.– Твоей и моей. Вы приходите раз в сто лет, так? Тысяча четыреста двадцать четвертый, тысяча пятьсот двадцать четвертый и так далее – все годы, которые заканчиваются на четверку,– это годы дерева. ТэМин назначил тебя главным, а ты своей властью вообще не пользуешься.

Я повернулась к нему спиной и вдела руки в прохладные шелковые рукава ханбока. Чон Мин бережно свел полы халата у меня на груди, а потом коротким, рваным движением нагнулся и поцеловал меня в шею. Я шумно выдохнула. Как приятно! Он в ту же секунду отстранился, и я дрожащими руками завязала полы ханбока. Под ним все еще были мокрые джинсы, но их я решила оставить. Вытащила из кармана мобильный, посмотрела на часы. Двадцать три пятнадцать. Значит, остальные еще не покинули тела.

На замерзших негнущихся ногах я подошла к двери и начала отпихивать ветки деревьев, лезущие в проем на месте отсутствующей доски.

–Убери!– велела яЧон Мину, и в ту же секунду ветки упали.

Меня обдало холодными брызгами, и я вышла на порог. Ханбок мгновенно намок и прилип к телу – дождь и не думал ослабевать. Несмотря на общую безнадегу и холод, воздух пах потрясающе – влажностью, зеленью, дождливым летом. Сейчас ведь как раз год древесной стихии – год зеленого древесного Дракона.

–Эй!– заорала я прямо в бурю, чувствуя, как вода заливается в рот.– Идите сюда! Поговорить надо!

–Они тебя не слышат,– сказал Чон Мин у меня за спиной.– Когда мы в обличье людей, никаких особых способностей у нас нет, просто наша стихия продолжает нас слушаться. Я могу пригласить их.

–Так давай!– возбужденно крикнула я.

Чон Мин молча выбрался на порог через узкий провал в двери и подставил ладони под дождь. Постоял и убрал.

–И все?– спросила я.– А тебе не надо что-нибудь… не знаю… сказать?

–Я же не шаман. Вода и так меня чувствует.

–Ты говорил, что сын шамана.

–Это ты сказала. Я просто… не стал отрицать.– Он с грустной улыбкой пожал плечами.– Мне приходилось много врать. Прости.

Я вдруг вспомнила, как он нарвал в саду отеля какие-то растения и смешал, чтобы вылечить мою шею. Это было не медицинское образование и не отец-шаман – он просто знает растения. Видимо, лучше всех на свете. Я почувствовала мучительную, острую нежность, горячую и тянущую, как боль или возбуждение.

–Мы должны пойти на место заключения договора,– сказал Чон Мин и отвел взгляд, будто прочел что-то в моих глазах и смутился.

–Это далеко?

–Прямо там, откуда мы ушли. Дом, где сейчас гостиница, появился лет двести назад, а до него там был другой. В его саду мы заключили договор – это место все еще помнит нас. Туда все жертвы и стремились.

Хо ТэМин заключил договор со стихиями в ста метрах от моего салона. С ума сойти! Я взяла Чон Мина за руку и потянула на улицу. Под дождем идти было тяжело, но в этот раз все-таки легче, потому что мы были вдвоем. На середине пути мне даже начало казаться, что главный двигатель нашего похода – я. Рука Чон Мина иногда вздрагивала, иногда сильнее хваталась за мою, но я на него не смотрела – каждую крупицу сил нужно было экономить на то, чтобы передвигать ноги под стеной ледяного дождя. Стоило переодеваться, чтобы тут же снова намокнуть!

Остальные уже стояли во дворе гостиницы, неподвижные, как скульптуры. Гиль, жених и бармен держались вместе, мой отец стоял немного поодаль. Я с суровым лицом подошла ближе, и рука Чон Мина в моей вдруг обмякла, пальцы разжались, и он рухнул на камни. Я опустилась на колени рядом с ним. Он был какой-то синевато-бледный, ресницы и брови казались особенно черными, и мне захотелось поцелуями собрать капли холодной воды с его лица.