— С Москвой надо воевать!

Ещё принялся стращать высокое собрание коварными замыслами временного московского правителя Ивана Всеволожа, среди которых значился в самое ближайшее время запрет на провоз купцами хлеба в Галич через земли Московского княжества. Откуда тысяцкий брал такие сведения? Вообще-то это компетенция боярина Варфоломея.

— За всеми лихами Москва стоит. Почнём не мешкая, княжата и Новуград нам пособят. Овы примешатеся, яко токмо мы Москву заятим. Справимся до просинца, прещатеся Либей с нами бранитися, — распалился князь Борис.

Какой-то резон в словах воинственного тысяцкого всё же имелся. Если блицкригом соорудить хотя бы простенькую, пусть даже кратковременную победу над Москвой, удастся вовлечь на свою сторону некоторых колеблющихся княжат. В коалиции будет легче отбиваться от Алибея. И Данила прав, предположивший, что воинственность эмира Булгарского куплена на московские деньги. С любой точки зрения, план авантюрный с многими "если". Старый князь Витовт ведь может не упустить случая поиграть мускулами.

— Млад князь Московски с соправцами днесь в Литве находится. Дед его князь Витовт пособит ему противу нас, али нет? — подтвердил мои мысли боярин Данила, — Несть токмо с Москвою ратовати понуждены будем, но со вся Литвою.

— Даст Бог и с Литвою справимся. Не впервой нам бивати литвинов, — проговорил тысяцкий хвастливо.

— Сколько русичей поляжет…, — возмутился уже я.

— Воям суждено погибати во славу государеву. Бабы овых родят, — проговорил князь Борис, не ожидавший, что ему придётся обороняться и от моих наскоков.

— Если с Литвой начнём воевать, то до весны не управимся. Значит, Алибею придётся платить отступное. А он требует отдать ему все вятские земли и головы их правителей, среди которых ваш сын Дмитрий.

— Вятичи сами за ся постоят. Биваша они басурман не раз и в грядущем одолеют супостата. Либею главу сею живити нать, — раздражённо возвысил свой голос князь Борис.

— Алибей с султаном Махмуд-ходжа совместно желает напасть. У Вятки не хватит сил им противостоять, — выдал новый аргумент, — Не до Москвы нам тогда будет.

Тысяцкий промедлил с ответом. Государь, наблюдавший за нашей перепалкой с живейшим интересом, пришёл ему на помощь:

— Пошто бояре думны думы сеи не рекоша?

Заговорили все сразу оживлённо, перебивая друг друга. Большая часть бояр прекрасно понимали, что войну на два фронта Галичу не осилить и высказывались за мирное разрешение конфликтов. Предлагали попытаться уговорить булгарского правителя смягчить свои требования. Один из думских даже посоветовал продать большую часть соляных варниц, чтобы только откупиться от магометанина. Шапкозакидательские настроения сторонников Жеховского настораживали. Они уверяли, что если не вырвать корень проблем — плетущие коварные замыслы окружение малолетнего Московского князя — не решатся иные сложности, в том числе булгарские.

Напоминали про недород. Если не решить проблему с завозом хлеба, то зимой с высокой степенью неизбежности в Галицком княжестве случится голод. Морозовские сторонники отбивались вяло, обиженные на Варфоломея из-за боярина Протаса. Небольшая группка бояр, разделяющих мнение боярина Чешка, пыталась противостоять авантюрным замыслам сторонников войны, предлагая дождаться приезда из Литвы митрополита Фотия. Судя по жестам и репликам, отец больше склонялся к позиции партии войны. События в Вятке усилиями викинга заболтались, отступили на дальний план.

Спор между боярами перерос в словесную рубку, яростную ругань. Кое-где начали хвататься друг у друга за бороды. По неписанным правилам этого времени такие действия считались тягчайшим оскорблением. Потом в княжьих кулуарах слуги будут оттирать полы от крови из разбитых носов. Князю даже прошлось прикрикнуть на разбушевавшихся бояр. Не думаю, что государь чего-то полезное вынес с этого балагана, но лично я неплохо развлёкся. Жаль, что у меня пока ещё не отросла борода, и никто за неё не схватился. Забавно, бывшая ранее самой популярной на обсуждениях в думе тема "Чё там у литвинов", теперь же ни разу не возникла.

Ага, помяни беса… По просьбе государя боярин Чешок рассказал о происходящих сейчас событиях в Литве. Завтра для Руси должен состояться судьбоносный момент, который моими нечаянными стараниями осознал Галицкий правитель и прочие понятливые деятели. Северо-восточная Русь получит возможность освободиться от владычества Золотой Орды, став при этом частью иного государства. Это как избавиться от головной боли при помощи гильотины. Исторически Русь проскочила эту развилку, сохранив государственность, свой язык, традиции. Но, вдруг именно сейчас по-другому случится. Витовт получит корону и укрепит свою власть. Вассалы принесут клятву верности не только самому монарху, но и его державе.

Если подумать, договоры о вассальной зависимости подписали с Литвой не все княжества. Я ведь не энциклопедист какой-то, чтобы помнить каждую деталь. Братья князя Юрия, владельцы сильных княжеств — Углицкого и Можайского — стопроцентно ничего не подписывали и вполне могут потом возмутиться действиями своего московского племянника-сюзерена. Князья Ростовские, как и Ярославские, так называемые княжата, давно находились в такой крепкой зависимости от Москвы, что помыслить трудно о каких-либо их самостоятельных действиях. Но, вдруг и среди них патриотические настроения проклюнутся. Ничего пока нельзя сбрасывать со счётов. Хотя с большей вероятностью Галицко-Звенигородское княжество могло остаться одним-одинёшеньким огрызком от всей Руси. Представляю себя сейчас на месте бати. Уж лучше бы он вообще ничего не знал.

Привели наконец-то боярина Корцова. Он подбежал к ступеням трона, опустился на колени и принялся голосить о напраслинах, возводимых на него, родовитого боярина, безродным чужестранцем.

— Тея бусова еси? — рыкнул на него государь, прерывая слёзные излияния.

Боярин Протас как раз находился в модном кафтане с пуговицами в виде посеребрённых сфер. Дьяк Варфоломей с поклоном поднёс правителю улику. Князь поднялся и сошёл с тронного возвышения, сличая шарик в своей руке и бусинки на кафтане. Дьяк первым признал, что улика не соответствует оригиналу, и боярин невиновен. Государь смерил главу тайной палаты тяжёлым взглядом и вернулся на своё место. Дума вынесла постановление дьяку Варфоломею выплатить виру боярину Протасу за обиду великую. Какую именно — суд княжеский решит.

Появился какой-то дьяк из ведомства Чешка с озабоченным лицом, быстро подошёл к своему начальнику и что-то тихо ему сказал. Боярин Данила почему-то ошарашенно взглянул на меня и подскочил к государю, сунувшись к его ушам. Батя мой просиял и перекрестился, затем тоже взглянул в мою сторону. Я малость запереживал. Чего они там по мою душу затевают?

По знаку правителя думный дьяк зачитал указ о наделении меня уделом и мою крестоцеловальную клятву. Поднялся со своего места Паисий. Я встал перед ним на колени и поцеловал медный крест в его руках. Князь Юрий торжественно подписал пергамент гусиным пером на поднесенной дьяком дощечке, а я не менее торжественно подписал вассальную грамоту. Наши подписи заверили бояре Чешок и Турок. Вот я и князь, хоть и удельный. Буду карать и миловать, сколько моему величеству заблагорассудится. Мои руки держали бумаги с указом о даровании мне земель по рекам Унже и Меже, с их описанием и с перечнем принадлежащих мне вассалов. Из бояр был только один, остальные — дети боярские, числом восемь. Мда, не густо.