Сергей стал рассказывать про витимские прииски:

— Они сейчас самые значительные в России. Так-то золота много где есть. Даже в Финляндии намывают пуд-полтора в год…

— У меня в Варнавинском уезде тоже имеется, — похвалился Лыков. — В речке Шуде, притоке Ветлуги.

— Вот видите. Но промышленные разработки — другое дело. В Витимском округе драгоценный металл добывают давно и много. Содержание его в песках было прежде колоссальное: доходило до восьми фунтов в ста пудах песка! Сейчас залежи истощились, берутся уже за россыпи, где три золотника на сто пудов, как, например, в реке Дагалдын. И то считается выгодно. Добычу облегчают различные усовершенствования: бочечные машины, вашгерды, чаши Комарицкого, ручные бутары… Инженер Кулибин усовершенствовал последние, и теперь «кулибинки» позволяют промыть в день до двадцати тысяч пудов породы.

Азвестопуло преобразился: глаза его горели, пальцы подрагивали…

— Золото на Витимских приисках крупнозернистое, попадаются самородки до четверти фунта весом. В низовьях рек оно более мелкое, как бы тертое. Форма очень правильная, Гоги мне показывал: куб или октаэдр. Красиво… Проба удивительная: от восемьдесят шестой до восемьдесят восьмой[54]. А лигатура — серебро и платина!

Сергей перевел дыхание и продолжил; было видно, что тема очень его интересует.

— Главная горная порода там — глинистый сланец. Верхние пласты, именуемые турфами, ничего ценного не содержат, их приходится снимать. Толщина турфов доходит до двадцати аршин. Под ними — золотоносный слой, от двух с половиной до четырех аршин. Иногда он разделяется на верхний и нижний, а между ними слой пустых пород. И в самом низу постель россыпи, то есть почва. Места трудные, встречается вечная мерзлота. Она очень удорожает разработку.

К чему я это рассказываю? Помимо пластового золота, где верхние турфы снимают открытым способом, есть и золотые россыпи. Их можно разрабатывать прямо в реке, безо всяких машин. Взял сковородку и мой. Пока не посинеешь от ледяной воды… Три главные реки округа: Бодайбо, Тохтыгу и Энгаиво. Они уже освоены и поделены между крупными компаниями. Там охрана, надзор, администрация. На Андреевском прииске — полторы тысячи рабочих, на Верхне-Прокопьевском — тысяча триста, а у Ратькова-Рожнова на «Весеннем» — тысяча двести. Целые города. Всюду резиденции, то есть склады припасов и материалов. Мужики тоже, конечно, воруют, но не так. А на отдаленных притоках нет никого. Приходи и вкалывай, сколько здоровья хватит. А здоровье там нужно железное. Кавказцы, которых я спрашивал, больше месяца не продержались.

Лыков с подозрением спросил своего помощника:

— Ты откуда столько про золотишко знаешь? В добытчики решил податься?

Сергей хмыкнул:

— А что? Там, говорят, есть вакансия помощника исправника. Это вам ничего не требуется, у вас лесное имение. А мне детишек кормить надо.

— Пока что только одного.

— Дело наживное.

— Чинам полиции, судебного и горного ведомства запрещено заниматься золотодобычей в той части Сибири, где они состоят на службе. Забыл?

— А, — отмахнулся титулярный советник, — это везде обходится!

— Сыщик с деловой жилкой, — сделал вид, что рассердился, Алексей Николаевич. — Ты давно у меня на подозрении. В Одессе даже взятки вымогал у контрабандистов.

— Про золото я спрашивал специально, — признался «демон». — Мы с Гоги хотели поплыть в Бодайбо за динамитом. Под видом начинающих промышленников. Вот я и подковался.

— А чего же сюда приперлись?

— Да пока собирались, власти ужесточили порядок закупки взрывчатки…

— Это я придумал, — похвалился коллежский советник.

— Правда? А хорошая идея. Так вот, купить ее в резиденциях стало нельзя. Никто не продает, говорят — самим не хватает. Ну, мы и поехали в Иркутск.

— В Бодайбо нельзя, а на военном складе можно? — уточнил Лыков.

— Сколько хочешь, только плати.

— Стервецы, — ругнулся коллежский советник. — И почем товар?

— Мелинит стоит двести рублей пуд. Нам требовалось десять фунтов, так там даже говорить сначала не хотели.

— А кто торгует?

— Унтер-офицеры.

Лыков опять ругнулся.

— Всегда в армии все решают унтера. Я узнал это на войне тридцать лет назад. С тех пор ничего не изменилось.

Тут он спохватился:

— Погоди! Так вы теперь с бомбами?

— Нет, пока только с мелинитом. Еще купили капсюли и огнепроводный шнур.

— То есть бомбу уже можете собрать?

— Дел на полдня.

— А как я объясню это генерал-губернатору? Банда Ононашвили вооружилась разрывными снарядами большой силы. И в этом участвовал мой помощник. Да мне голову оторвут! Вдруг они применят свои штуки, люди же погибнут.

— Генерал-губернатор пусть сначала наведет порядок на своих армейских складах, — хладнокровно парировал Сергей. — Что касается бомб, снаряжать их буду я, Серега Сапер. Других специалистов у Нико нет. А снаряжу я их так, что ни одна не взорвется. Тринитрофенол, он же мелинит, он же шимоза, сам по себе не очень опасен. Для его подрыва нужен капсюль-детонатор. Вот они будут все испорчены.

— А может, лучше так, как в Ростове?[55] Гоги заслужил.

— Нет, нельзя. Опасно. Мы же не знаем, где, когда и как они нападут. И потом, казнить без суда восемнадцать человек… Гоги и мне не жалко, но остальных за что? Пусть уж лучше бомбы не взорвутся.

Лыков опять задумался. Когда Сергей все это узнает? Скорее всего в последний момент. И как предотвратить налет, если он один, а бандитов много? И как известить полицию? Похоже, время ожидания заканчивается. Вон уже и шимозу запасли. Взять всю санаторию, и дело с концом. Попросить у генерала Селиванова солдат, подобраться к Илимску тихо и налететь.

Шеф изложил помощнику свои соображения и спросил:

— Сергей, не пора нам брать штурмом твой городок?

— А как? Колесная дорога всего одна. На ней караулы. Помните, я говорил, что весь Илимск в сговоре, поскольку выгоды из санатории жители извлекают поголовно? Так вот, часть обывателей зарабатывает именно в караулах. Система оповещения начинается от Братского острога.

— Можно спуститься на казенном пароходе по Ангаре до Ванчикова, где в нее впадает Илим, — стал рассуждать коллежский советник. — И свернуть в него. Дальше останется подняться по речке вверх до самого города. Внезапно высадимся — не успеют удрать. Взгляни на карту.

Азвестопуло начал разбирать мысль начальника. Выходило, что план реалистичный.