Помедлив, Ричард облизнул губы.

– Да, Флитвуд была очень слаба, – тихо заметил он, – вы же сами видели ее. Она едва могла есть. Волосы выпадали горстями. А сейчас она впервые выглядит значительно лучше. Алиса, разумеется, предстанет перед судом в следующем месяце, но мы могли бы содержать ее здесь под замком. Она никуда не сбежит.

– А как вы можете гарантировать это?

– Так же, как вы можете гарантировать охрану Дженнет Дивайс, ведь она, видимо, по-прежнему живет в Рид-холле, – сказала я.

– Дженнет Дивайс не обвиняется в убийстве, – невозмутимо возразил Роджер, вновь взявшись за нож, – неужели вы хотите принять в доме ведьму, убившую ребенка?

– Она не… – шепотом начала я, но Ричард предостерегающе глянул на меня, и я умолкла.

– Нет, это невозможно, – заявил Роджер, продолжив трапезу.

Как же я ненавидела его в этот момент. Он напоминал игривого кота: прижимая сильной лапой хвостик мышки, он давал ей немного побегать, но в итоге, наигравшись, добивал ее. Роджеру нравилось позволять людям обхаживать его, убеждать и умолять, позволять им думать, что у них есть шанс, хотя на самом деле он никогда не менял принятых решений.

– По-моему, вам, друзья, не удалось понять всей серьезности обвинений против пенделских ведьм, – продолжил он, – колдовство заслуживает наказания и карается смертью, но в целом их преступления более серьезны. Они не только практиковали колдовство, их деяния приводили к смерти и безумию множества людей. Они представляют опасность для общества. Как отнесется король к просьбе помиловать их до суда? Нет, сие не допустимо.

Он смахнул со своей седой бороды капли соуса.

– Что побуждает меня сделать следующее замечание, – добавил он, на сей раз взглянув непосредственно на меня, – совершенно бесполезно пытаться вновь посетить замок, поскольку вас туда больше не пустят. Посетители приводят заключенных в возбуждение, а что до вашего… состояния… – он неопределенно взмахнул рукой, – оно просто довело их до безумия. Вскоре после того, как вы прорвались в Отстойную башню и для вас открыли дверь в подземелье, умерла одна женщина.

– Вы же не подразумеваете…

– Я ничего не подразумеваю, – сверкнув глазами, резко прервал меня Роджер, явно охваченный яростной злобой, – но предупреждаю, не смейте больше приближаться к замку. Если вы все-таки попробуете проникнуть туда, то можете не выйти обратно.

Мой нож с лязгом упал на тарелку. Я глянула на Ричарда, он с несчастным видом гонял по тарелке обрезки жира. Увы, он не осмелится бросить вызов Роджеру; я так и знала. А я нуждалась в его помощи. Пытаясь скрыть дрожь, я откинулась на спинку стула и опустила руки на колени.

– Вы имеете в виду, что меня тоже запрут в тюрьму?

– Именно так. Без малейших оговорок: в вашу пользу говорит лишь фамильное преимущество. Если бы вы не жили под защитой этого дома и вашего мужа, то разве вам позволили бы беспрепятственно разъезжать по графству, проводя нелепые расследования? Что бы вы там ни думали, Флитвуд, вы не представляете никакой угрозы отправлению правосудия. Однако, если вы полагаете, что неподвластны тискам кандалов, то глубоко заблуждаетесь.

На сей раз Ричард вмешался.

– Роджер, умерьте же свой пыл.

Я похолодела, но Роджер еще не закончил.

– Одна из обвиняемых является матерью Майлза Наттера. Она тоже богатая женщина. Утонченная и уважаемая дама. Землевладелица с образованными сыновьями. Сложность в том, что она проклинает соседей, и они падают замертво.

«Если бы было так просто убить вас, то я бы так и сделала», – подумала я, но ничего не сказала.

Роджер слегка подался вперед, похоже, собираясь нанести свой фатальный удар.

– На самом деле Дженнет сообщила мне, что вы напомнили ей ту самую госпожу Наттер. Девочку всегда можно уговорить постараться вспомнить, кто еще присутствовал в Малкинг-тауэр на ужине в Страстную пятницу.

Он уставился на меня тусклым немигающим взглядом, и я впервые осознала, кому посмела бросить вызов. Прежний Роджер, мой по-отечески добрый друг, который обедал, охотился и играл с нами в карты, бесследно исчез; его место занял бывший шериф, магистрат, мировой судья.

– Достаточно, – воскликнул Ричард, с тошнотворным треском вонзив нож в столешницу.

Мы все вздрогнули, и Роджер откинулся на спинку стула. Мне еще не приходилось видеть Ричарда таким разгневанным.

– Я не желаю больше ничего слышать об этих делах.

Он вытащил нож из дерева и вновь принялся за еду.

– Сегодня во второй половине дня я еду в Йорк на разбирательство с Дженнет Престон, – уже спокойно произнес Роджер, – те же судьи прибудут в августе на ассизы в Ланкастер: сэр Джеймс Элтэм, весьма сведущий и осмотрительный судья, и сэр Эдвард Бромли. Ричард, вы знакомы с Бромли?

Ричард, гневно сжав челюсти, не удостоил его ответом. Но Роджер, казалось, ничего не замечая, продолжил:

– Он доводится племянником бывшему лорду-канцлеру, в свое время надзиравшему за отправлением казни шотландской королевы. И он, кстати, оправдал Дженнет Престон на недавней Великопостной сессии.

Он громко отхлебнул вина из бокала.

Мне вспомнилось, как раскричался сидевший рядом со мной на ужине в Рид-холле Томас Листер при упоминании Дженнет Престон; значит, ему удалось за несколько месяцев опять привлечь ее к суду. Но раньше ведь один из судей уже признал ее невиновной; и он мог сделать это снова.

– Сколько времени осталось до суда в Ланкастере? – спросила я Роджера.

– Три или четыре недели. Надеюсь, вы оба пожелаете занять места на галерее? Пожалуй, дело там будет позабавнее, чем бывало на вечернем представлении в театре «Роза»[25].

Позднее, когда мужчины удалились рассматривать новое ружье Ричарда, я долго стояла у окна, обдумывая новости. Старуха Демдайк умерла. Завтра Дженнет Престон будут судить за колдовское убийство. Но Алиса пока жива, до суда в Ланкастере еще есть время, и, возможно, мне все-таки удастся спасти ее.

* * *

На следующее утро я отправилась на поиски Малкинг-тауэр. День для июля выдался холодный, и я, выехав в своем дорожном плаще, уже сильно вспотела, слушая звеневший в ушах голос моей матери:

«Флитвуд, вы ведете себя нелепо. Флитвуд, вы выставляете вашу семью на посмешище».

Мои мысли перенеслись в те тихие и светлые дни в ее доме – где я чувствовала себя уютно и спокойно, хотя даже не представляла, что такое возможно. Источником моего спокойствия стала Алиса. Если бы каждый вечер мне приходилось сидеть в кислой компании матери, вышивая или читая библейские премудрости, я сошла бы, наверное, с ума. Нет, и как только я могла подумать такое? Что действительно способно свести с ума любого, так это заключение в зловонную сырую темницу, где полно других потеющих, ноющих и страдающих рвотой заключенных, лишенных и воды, и пищи, и даже отдельного места для справления нужды.