– Будь добр, позже, когда я уеду, сходи в дом и найди Джеймса, скажи ему, что меня не будет целый день и что ему не обязательно передавать это господину, когда он вернется. И добавь, что если господин что-то узнает, то я спалю его драгоценные гроссбухи, и ему придется переписывать все по памяти. Сможешь запомнить?

Парнишка, его звали Саймон, вероятно, был всего года на три или четыре моложе меня, весело кивнул, обрадованный перспективой передать угрожающее сообщение въедливому управляющему.

Я привязала к седлу пакет с едой, взятой с кухни и завернутой в салфетку – сдобренный медом хлеб, сыр, виноград и печенье на обратную дорогу, – и выехала на север еще до полного восхода солнца. Раз Ричард мог вернуться к вечеру, то мне тоже надо поспешить.

* * *

Спустя несколько часов меня порадовали виды оживленного и шумного города. Ясный, летний и весьма теплый день уже вступил в свои права, и подъем к замку по заполненным телегами и лошадьми улочкам проходил медленно. Подъезжая к замковой башне, я оглянулась и окинула взглядом Ланкастер, раскинувшийся в долине за крутой и извилистой улицей. Повсюду теснились дома, а вдали вздымались обрамлявшие их зеленые холмы. Отсюда, с замкового холма, открывался отличный вид на окрестности. Не спускаясь с лошади, я подъехала к двум стражникам в шлемах и с мечами на боках, всем своим видом они напоминали экспонаты с доспехами из рыцарского зала.

– Я приехала навестить одну заключенную, – заявила я.

Они лениво разглядывали меня.

– Имя? – изрек один.

– Мое или заключенной?

– Ваше имя, – сварливо пояснил он.

– Флитвуд Шаттлворт из Готорп-холла, в окрестностях Падихама.

Стражник смерил меня взглядом, оценив и мой округлившийся живот. Чуть помедлив, он отправился к замку и скрылся в глубине разверстых ворот арочного свода. От долгой езды у меня ломило спину и горели мышцы ног, но я боялась, что если спешусь, то уже не смогу забраться в седло.

Как раз когда я начала сомневаться, вернется ли стражник вообще, он широким шагом вышел из ворот вместе с полноватым, более молодым брюнетом. Он выглядел весьма солидно, облаченный в черный камзол с серебряными пуговицами, застегнутыми на его упитанном животе, черные бриджи и мягкие черные башмаки. Над запястьями вздувались широкие рукава дуплета.

– Госпожа Шаттлворт? – вежливо произнес он. – Какая приятная неожиданность. Меня зовут Томас Ковелл. Я служу в замке коронером и кастеляном.

Я решила остаться в седле, чтобы сохранить выигрыш в росте.

– Господин Ковелл, я приехала навестить Алису Грей, если это возможно?

Видя, что в глазах его не мелькнуло и проблеска понимания, я продолжила:

– Ее недавно арестовал Роджер Ноуэлл, мой добрый друг. Я случайно оказалась в вашем городе и хотела бы… убедиться в ее благополучии.

Очевидно, желающие навестить узников не часто появлялись у ворот замка, поскольку к заинтересованности на лице господина Ковелла примешивалась настороженная подозрительность. В некоем молитвенном жесте он сложил кончики пальцев.

– Ах вот как… увы, к сожалению, нам не позволено пускать в замок посетителей, – его взгляд скользнул по моему животу, – тем более в определенном положении – это может вызвать волнение заключенных и не пойдет на пользу их поведению.

– Господин Ковелл, – мягко сказала я, – я проделала долгий путь… более сорока миль, – его лицо оставалось безучастным, и два стоявших по бокам от него стражника невозмутимо глазели вдаль, – мой муж, Ричард Шаттлворт, будет очень разочарован, услышав, что мне отказали в столь незначительной просьбе, особенно учитывая, что не минуло еще и пятнадцати лет с тех пор, как его покойный дядюшка, сэр Ричард, сделал щедрые пожертвования в казну короны, будучи главным судьей Честера, посвященным в королевские рыцари. И я сомневаюсь, что мой покойный родственник принял бы как должное то, что жену его племянника отказались впустить в замок. Мне не хотелось бы упоминать, что отказ удовлетворить столь невинную просьбу определенно будет иметь серьезные последствия.

Явно озадаченный, господин Ковелл открыл было рот, но закрыл его, так и не найдя с ходу уместных слов.

– Как, вы сказали, зовут интересующую вас заключенную? – наконец спросил он.

– Алиса Грей. Ее доставили сюда не далее чем два дня назад.

Томас Ковелл вновь невозмутимо уставился на меня, оценивающий взгляд коронера скользнул по моей шляпе и задержался на кольцах. В итоге его двойной подбородок всколыхнулся от тяжелого вздоха.

– У вас будет всего пара минут. Я прикажу одному их тюремщиков сопровождать вас.

Итак, я прошла под сводами надвратной башни, так же как пару дней назад Алиса и как в будущем будут проходить еще множество людей.

В этот замок можно было проникнуть и, соответственно, покинуть его, только через эти входные ворота.

Свою лошадь я привязала у ворот за постом стражников. Тощий одышливый тюремщик с заостренным, как у крысы, лицом сопровождал меня по замковому двору, но мы направились не к главному зданию, как я ожидала. Мы проследовали направо вдоль внутренней стены к скоплению каких-то лачуг и каменных надворных построек. Мой спутник вышагивал с важным видом, высоко вскидывая ноги, такая манера ходьбы давалась ему с трудом, однако он всеми силами пытался не показывать этого.

– И на кой ляд, хе-хе, сдалися вам энти ведьмы? – словоохотливо спросил он.

Пропустив его вопрос мимо ушей, я разглядывала высокие каменные стены, даже сейчас, теплым летним днем, от них веяло холодом. Совершенно неожиданно мы вдруг остановились около низкой арки у подножия одной из башен, забранной железной решеткой. Однако этот проход вел не за стены замка – темнота за решеткой означала, похоже, что за ней начинался спуск в подземелье.

– Почему мы остановились? – хмуро спросила я.

– Дык это ж та самая Отстойная башня, – елейно улыбнувшись, поведал мой сопровождающий.

– Не поняла. Ведь Алиса Грей в ожидании суда должна содержаться в тюремной камере. Так не могли бы вы проводить меня к ней?

– Не, тама их не держуть.

Он показал на низкую арку. За решеткой было так темно, что я догадалась, почему это место назвали Отстойной башней – взгляд упирался в зияющий провал глубокой шахты отстойника. Я сумела разглядеть лишь две первые ступени лестницы, все остальное скрывала черная завеса. Тюремщик снял с пояса увесистую связку ключей и, пока он раздумывал, какой же из них выбрать, до меня постепенно начал доходить полнейший ужас того, что мне предстоит увидеть. В подземной дыре за этой решеткой находилась моя подруга. Мне еще не приходилось бывать в тюрьмах, и я не знала толком, как может выглядеть тюремная камера, однако там явно не будет никакой камеры. Там находилась темница. Солнце, казалось, погасло; жара и свет остались где-то далеко, и я задрожала, глядя на вход в адский провал. Из-за решетки донесся странный звук, и я вдруг узнала в нем чириканье какой-то птицы. По верхней ступени прыгал дрозд, пойманный в ловушку этой решеткой. Хотя он мог бы сам пролезть через прутья, но, похоже, предпочитал дождаться официального освобождения.