– Конечно, я этого не сделала, – добавила Кларисса.

– Ты лжешь, – обвиняюще возразила я. – Он был бы уже мертв, если бы хозяйка дома по ошибке не приняла лекарство! Она выпила только стакан и проспала по меньшей мере половину суток!

– Она маленькая и худая?

– Какая разница?

– Если бы она была высокая и крепко сложенная, как Себастьяно, она бы могла спокойно выпить все, но проспала бы не больше. Все было точно рассчитано. Доза, которая погрузит высокого крепкого мужчину в глубокий сон на день и ночь.

Услышав это, я онемела. Верно, монна Фаустина была маленькой и худой, даже я смогла бы поднять ее одной рукой. Слова Клариссы были очень похожи на правду. Но до этого она так часто врала мне, что я предпочитала быть начеку.

– Если бы Себастьяно выпил лекарство сам, оно бы ему помогло! – убежденно продолжала Кларисса. – Это средство не только для сна, но и против жара.

– Болтать ты можешь что угодно, – сказала я.

– Но это правда! Я никогда бы не последовала подлым указаниям Альвиса, даже если бы он пообещал мне достать луну с неба.

– Что же он тебе пообещал? – спросила я, невольно ощутив любопытство.

– Что он вернет меня в мое время.

– И ты поверила этой чуши?

– Откуда мне знать, способен он на это на самом деле или нет? – она пожала плечами. – Если я ему не поверю, это тоже не поможет мне вернуться домой. Но о том, чтобы участвовать в его планах убить тебя, конечно, даже речи не шло. В конце концов, у меня есть кое-какая совесть. Ты же наверняка помнишь, что я сначала противилась даже самой идее о том, чтобы дать тебе лекарство.

– А почему ты все-таки это сделала?

– Потому что на этом так настаивал Якопо. И потому что я, поразмыслив, решила, что могу потом рассказать Альвису, будто на самом деле дала тебе яд, но он не подействовал, как надо, потому что Себастьяно выпил не все. Конечно, я не смогла бы утверждать подобное, если бы вообще ничего тебе не дала. Мне также пришло в голову добавить снотворное к травам от жара, чтобы Альвису показалось, будто я его послушалась. – Она торжествующе посмотрела на меня. – Теперь ты видишь, что я хотела для Себастьяно только хорошего?

Но так быстро меня было не переубедить.

– Ты, конечно, хотела сказать, только хорошего для себя?

Кларисса покраснела.

– Хотеть домой – это что, преступление?

На этот дурацкий вопрос мне нечего было ответить.

– А как Альвис вообще тебя нашел? – вместо этого спросила я.

Она снова пожала плечами.

– Думаю, он выяснил у Доротеи, кто я, чем занимаюсь и где живу. Вчера днем он появился у двери.

Что-то в этих словах не давало мне покоя, но я не могла сообразить, что именно. К тому же, Кларисса выглядела действительно опечаленной.

– Я знаю, мне следовало бы тут же прогнать его прочь, – сказала она, опустив голову. – Но он угрожал, что добьется своего другими методами. В нем есть что-то устрашающее.

И это уж точно было правдой.

– Как сейчас себя чувствует Себастьяно? – нерешительно спросила она.

Я недоверчиво выискивала в ее лице признаки того, что эта покорность в голосе – лишь подделка.

– Понятия не имею, – сказала правду я. – Он… в отъезде.

– О!..

– На случай, если тебя также интересует, как дела у Барта, – его избили и арестовали.

– О боже! – она побледнела от ужаса, и это явно было искренне. – Что случилось?

Я рассказала ей о произошедшем и закончила словами:

– Думаю, его заточили во Дворце дожей. Насколько я знаю, темница там. И сейчас, разумеется, главный вопрос – как мы его оттуда вызволим.

Кларисса прикусила нижнюю губу.

– Если ты думаешь о том, чтобы освободить его под покровом ночи, то я должна тебе сказать, что эта отчаянная затея безнадежна. Нужно подключить важных людей, и чем больше у них власти, тем лучше. И это должно случиться быстро, потому что сейчас ему угрожает серьезное наказание.

Я подумала о казни, которую видела на пьяцетте между колоннами, и внезапно ощутила привкус горькой желчи. Вряд ли Барту сразу отрубят голову, а вот руку вполне могут. Так здесь наказывают воров.

– Хосе отбыл вместе с Себастьяно, – сказала я. – И старухи Эсперанцы нет.

– Я не о таких важных людях, а о мужчинах из властных кругов. Совет Десяти или прокураторы.

Ну отлично. У меня же среди них так много знакомых.

– Я могла бы попросить о помощи лишь Тревизана, – сказала я. – Но что мне ему рассказать?

– Разумеется, убедительную ложь, – ответила Кларисса.

Логично. В этом она явно разбиралась лучше меня, так что она тут же объяснила мне, что следует наплести Тревизану.

– Например, ты можешь рассказать, что вы оба, ты и Бартоломео, пришли туда просто для молитвы, и тут внезапно из сакристии вышел этот человек…

– Ты хочешь сказать, этот монах.

– Ну, в темноте его было не разглядеть. С вашей точки зрения, он был похож на опасного мужчину в темной одежде, и вы подумали, что он хочет украсть что-то из сакристии. Поэтому вы захотели запереть его там, чтобы затем позвать на помощь. – Она загибала пальцы, подсчитывая доказательства. – Почему Бартоломео нужно было сразу втолкнуть его в сакристию? Как раз для того, чтобы запереть его там. А почему тебе пришлось захлопнуть за ним дверь, если не по той же причине? И потом, разве при Бартоломео или в сакристии было найдено что-то украденное?

Я не переставала удивляться ее аргументации. Если где-то есть клуб изобретательных лжецов, Кларисса заслуживает в нем место председателя.

– Пока ты отправишься к Тревизану, я попрошу о помощи Якопо. Он знает многих людей из числа чиновников, и некоторые из них обязаны ему еще со времен войны.

– Я высоко ценю твою помощь, – благодарно сказала я. Теперь мне стало совершенно все равно, как часто она мне врала. Главное, она поможет вытащить Барта из кутузки. Чего это стоит для нее – сейчас не вопрос. Ее выражение лица выдавало степень ее беспокойства. Барт явно был ее слабостью.

– Ты определенно должна переодеться, прежде чем идти к Тревизану. – Она наморщила нос. – А перед этим тебе, пожалуй, неплохо бы немного помыться.

– Думаешь, я не знаю, насколько сильно мне это нужно? – обиженно сказала я.

– Одолжить тебе чистое белье?

Я раздраженно покачала головой.

– У меня свое есть. – Надеюсь, оно не окажется на полметра длинней, чем нужно. Тут мне пришло в голову, что из всей одежды, которую оставила мне Мариетта, ни одна вещь не оказалась слишком длинной. Она велела укоротить все по моей мерке – я осознала это только сейчас. Моя ревность отчасти превратилась в благодарность. На поддержку этой женщины можно было рассчитывать! Если мне повезет, мой сундук уже принесли из монастыря, и он ждет меня у монны Фаустины. Тогда я смогу тут же переодеться и, не теряя времени, приложу все усилия, чтобы освободить Барта.