Именно это ты и видел в телестудии.

А теперь, Дженсен Перехватчик, думаю, пришло время вступать в дело тебе. Ты должен положить конец неправедным делам. Думаю, это твое предназначение.

Я жду. Но Мартин Мартин, или Эмиль Гендерсон, больше ничего мне не сообщает. Он стоит передо мной, опустив голову, тяжело дышит через рот и потом опять рыгает. Я чувствую, как на меня опять наваливается усталость, та странная пугающая усталость, которая, кажется, означает, что Дженсен снова все провалит… Просто опять куда-нибудь улетит, взмыв в небо вместе с облаками, или уплывет под водой, медленно кувыркаясь и наблюдая за тем, как происходят разные события, например, как старики удирают из телестудии или как целуются на лесной поляне молоденькая девушка (будущая старая официантка дешевого кафе) и ее парень.

Вдруг все звуки на улице становятся ужасно громкими. Я слышу, как капает вода из дырявых водосточных труб, и мне кажется, что это сейчас самый громкий звук. И с каждой каплей он становится все громче, пока не заглушает все остальные звуки. А потом я чувствую странную легкость. Будто мое тело больше не весит, будто я могу подпрыгнуть и зависнуть в воздухе, пока порыв ветра не унесет меня прочь. Такое ощущение, что мне снится сон. Тихий такой, приятный сон. И еще мне кажется, будто я полностью оторван от реальности. Я закрываю глаза.

Мартин Мартин, или Эмиль — в общем, кто бы он ни был, — указывает на меня пальцем, и я вспоминаю, где мы находимся. На улице, на том самом месте, где я его догнал. На той самой улице позади всех этих старых домов с мусорными ящиками, палисадниками и скользкими булыжниками на мостовой. Эмиль Гендерсон/Мартин Мартин стоит передо мной, слегка покачиваясь, показывая на меня пальцем, будто какой-то призрак из ужастика, кем он, в принципе, и является.

А потом Эмиль/Мартин издает этот ужасный и страшно громкий рыгающий звук и шатающейся походкой опять начинает от меня удаляться.

— Эй! — кричу я. — Я еще с тобой не закончил! А что потом?

Но теперь Мартин Мартин набирает скорость, шагая как чокнутая марионетка по пустой улице, рыгая и размахивая руками, будто говоря мне, что это уже неважно.

— Ты сам во всем разберешься, Дженсен! — говорит он и опять рыгает.

— Эмиль! — кричу я снова, но он даже не оглядывается, продолжая идти как пьяный и периодически налетая на стены. Походка у него нетвердая, но, тем не менее, двигается он быстро. Я кидаюсь за ним с криком:

— Эмиль! Мартин Мартин! Кто бы ты, черт возьми, ни был! Стой!

— Если будешь идти за мной, то кончишь тем, что именно ты окажешься избитым и израненным, без зубов и весь в крови! Помяни мои слова! — отвечает он и опять рыгает, по-прежнему двигаясь очень быстро.

— Подожди! Остановись! Куда ты? — кричу я на бегу.

Но как бы быстро я ни бежал, догнать Эмиля/Мартина я не могу. Я вижу, как он исчезает за углом. Но когда я забегаю за этот угол, он уже в пятидесяти метрах от меня, будто прыгнул вперед. Но я намерен продолжать преследование. Я его не упущу. Мне нужны ответы, а он, черт его подери, даже половины не рассказал.

Мы все бежим и бежим. Ноги у меня болят от этого топота по мостовым. Через час мы оказываемся у реки. Я вижу его впереди — его голова скачет вверх-вниз под фонарями на мосту Ватерлоо. У меня такое ощущение, что мое сердце разорвется на куски, если я буду продолжать эту гонку, но мне нельзя упускать Эмиля/Мартина из виду. Он продолжает, спотыкаясь, двигаться на юг просто с ужасающей скоростью. На другом конце моста он поворачивает налево и уже несется на восток.

Стамфорд-стрит сменяется Саутуорк-стрит, где все здания выглядят просто отвратительно. Он не останавливается, явно направляясь к Лондонскому мосту. Во рту у меня пересохло, язык прилип к нёбу. Теперь и у меня голова болтается из стороны в сторону. Я перестаю его звать. Я просто преследую его. Когда я замедляю бег, он тоже замедляет, но когда я начинаю его нагонять, он снова отрывается от меня. Я слышу, как он рыгает, а потом он рвет вперед и оказывается вне пределов слышимости.

Время от времени я останавливаюсь, чтобы передохнуть, потому что больше не могу бежать. Я упираюсь руками в колени и едва перевожу дыхание. В одну из таких остановок он сворачивает на Тули-стрит. Когда я перевожу дух и добираюсь до Тули-стрит, то вижу, что он стоит и ждет меня. Но как только я появляюсь из-за угла, он снова припускается вперед. Скоро мы оказываемся на Ямайка-роуд, где улицы вымытые и красивые. Это уже мой район. Он бежит в сторону туннеля Ротерхит, и я думаю, что он направляется к своему бывшему старому дому, к тому месту, где он рос до того, как его послали на войну, до того, как ему проломили голову лопатой.

Вдруг он останавливается. Я прекрасно вижу его, стоящего у входа в туннель Ротерхит. Он ждет меня. Я думаю, что он, черт бы его побрал, опять сорвется с места, как только я приближусь. Но нет — он остается на месте.

— И самое последнее, — говорит он, когда я подхожу настолько, чтобы слышать его.

— Черт возьми, ты что — сумасшедший? — спрашиваю я.

Я, можно сказать, взбешен, еле дышу, и у меня все болит от этой гонки, а голова просто раскалывается.

— У меня осталось мало времени. Послушай меня. У тебя в голове чип. Туда его вставило правительство. Крошечный электронный чип. Он вмешивается в работу твоего мозга. Они думают, что разработали способ, как пробираться людям глубоко в мозг, а пробравшись туда — химичить там на свой лад. Например, вкладывать в мозги мысли, которых там раньше не было, или наоборот — вынимать те, которые там были. Они ставят над тобой эксперимент, Дженсен Перехватчик. Они хотят посмотреть, смогут ли они заставить тебя поверить в меня. Потому что если они смогут заставить тебя поверить в меня, то они смогут и заставить тебя не верить в меня. Они могут посылать информацию. Прямо в твой мозг. Они хотят включать и выключать тебя, как какую-нибудь электрическую лампочку. Они хотят посмотреть, что происходит, когда они посылают информацию в твой электронный чип. Если это сработает, то они думают, что смогут заставлять тебя верить в то, во что хотят. Они не хотят, чтобы ты верил в то, во что ты хочешь верить, потому что ты можешь поверить во что-то, что усложнит их жизнь, как, например, вера в Мартина Мартина. Но то, что я говорю тебе сейчас, идет не из этого электронного чипа в твоих мозгах. Это я говорю тебе. Я здесь, чтобы предупредить тебя: ты не должен верить в то, что этот чип вкладывает в твой мозг. Если они смогут заставить тебя поверить в идею обо мне, они смогут и заставить тебя не верить в это. Но идея обо мне в корне неправильна. Не я неправилен, а только идея обо мне. Ты понимаешь?

Я не понимаю, но все равно киваю.

— Это все правда, Дженсен. И ты должен с этим разобраться. Ты можешь быть тем самым человеком, который все это остановит. И с Регом тоже нужно разобраться. С Регом скоро наступит опасный момент. Будь очень осторожен. Когда придет время, кидайся к левому карману. Именно там будет детонатор. И опасайся Клэр. Она — не совсем такая, какой тебе кажется. Не позволяй этому электронному чипу увести тебя в неправильном направлении. Помни, твоя лимбическая система в полном беспорядке.