девушки вместе купались, потом бросались крашенными яйцами, придавая этому действу скабрезный смысл. Молодежь гуляла всю ночь, и гулянье носило в прошлом разнузданный характер, превращаясь подчас в оргию. Подобные ритуальные оргии засвидетельствованы во многих местах Европы ещё Дж. Фрезером. Они должны были дать толчок плодородию земли и способствовали богатому урожаю. Сексуальные запреты, имевшие место в повседневной жизни, отменялись в момент праздника и молодежь придавалась сексуальным вольности, что не считалось зазорным.

Центральным моментом праздничных гуляний был ритуал «погребения Ярилы» или «похорон Ярилиной плеши». Плешь в данном случае означает не лысину, а мужское достоинство, так как в старину слово могло употребляться именно в этом смысле. Чучело Ярилы с ярко выраженными мужскими атрибутами клали в гроб, а затем с плачем и причитаниями, опускали в могилу. В Костроме, Ярилу изображала небольшая кукла с огромным детородным удом. Гроб с куклой нёс старик, обряженный в лохмотья, его сопровождала процессия, горестных плакальщиц, всем своим видом показывающих скорбь. Затем в поле гробик с куклой хоронили, после чего начинались игры и гулянья.

У казаков до вечера все пили и гуляли возле шинка, а с наступлением вечера, народ выносил на улицу соломенное чучело с огромным мужским естеством и клал его в гроб. Женщины истово оплакивали куклу, подходя ко гробу они причитали :«Помер он, ой да помер» – и смотрели на чучело с вожделением. Мужики же, во время похорон, отпускали скабрезные шуточки о том, что влечет бабу к Яриле: «Вона знае, що йи слаще меду». Под женский вой и мужские остроты, куклу выносили в поле и там хоронили.

У белорусов имя Ярилы сохранилось, лишь, в обрядовых песнях, а празднество сильно отличалось от Великорусского. В середине девятнадцатого века был описан белорусский обряд. Главным действующим лицом ритуала была красивая девушка, выбиравшаяся из народа и, наряженная в белые одежды. Украсив её голову венком, девушку сажали на белого коня и водили вокруг нее хоровод, или водили коня по засеянной ниве. Во время обряда пелась песня, текст которой явно указывает на её продуцирующие значение:

Влачывся Ярыло

По всему свету,

Полю жито радзив,

Людзям дзеци пладзив.

А гдзе он нагою,

Там жито капою,

А гдзе же он ни зырне,

Там колас зацвице.

Наряд девушки и белая масть коня отсылают нас к святому, перенявшему атрибуты и частично заменившему в народном сознании, образ Ярилы. В разделе посвященном Перуну, мы уже говорили, что Георгий Победоносец или святой Юрий, на русский лад, взял на себя часть функций, некогда принадлежавших громовержцу. Вместе с тем, перенял он и часть атрибутов Ярилы, связанных с солярным культом и плодородием. Кирпичников, подробно исследовавший легенду о святом Георгии, пишет что : «по неизвестным нам причинам, он выдвинулся из ряда других сомученников и во время синкретизма привлек на себя часть культа персо-римского Митры ( солнечного бога). Это обстоятельство было причиной дальнейшего распространения его славы и дало направление не только развитию его культа, но и литературной обработке легенды. Приуроченный к годовому весеннему празднику, известному по всей Римской империи, Георгий сделался одним из популярнейших святых и в сознании полуязыческого народа принял на себя атрибуты нескольких солнечных божеств». Таким образом можно предположить, что к восточным славянам святой Юрий попал уже наделённый качествами языческого солярного бога и через это, а так же через совпадение времени чествования, был отождествлён со славянским Ярилой. По этому поводу С. Фамицын писал: «образ святого Георгия, издревле пользовавшегося у славян предпочтением и уважением, очевидно, соединил в себе все черты, которыми народная фантазия во времена язычества наделяла Бога Солнца: его чествуют как «бога с небес», как коня, как бога света или Белобога, как поборника злой силы, как бога весеннего плодородия и покровителя нив и стал, как покровителя охотников, наконец как оракула и подателя женихов». В одном из великорусских заговоров святой Георгий рисуется в блеске сияющего золотом солнечного бога: « Сходит Егорий с небес по золотой лестнице, сносит триста стрел злотоперых, триста луков и триста тетив златополосных». Часто святой Юрий изображается в белых одеждах, на белом коне или с золотыми руками и ступнями. Все эти признаки говорят о его солнечном характере. Ещё В. Я. Пропп в своем труде « Исторические корни волшебной сказки», подробно разбирал вопрос о связи золотых одежд и золотых волос героя с солнцем. Там же исследована связь солнца и золота с миром мертвых – с миром предков.

На основании особенностей обрядов приуроченных к Празднику Ярилы и сближения его со святымпредко, имевшим природу солярного божества, можно предположить, что и сам Ярила был связан с культом солнца, выражая его ярую, безудержную, весеннюю силу. Ярила и святой Юрий так же имели связь с огнем. Словины поют на Юрьев день: « Юрик нам огонь разложил» или «Юрий одной рукой огонёк жёг, другой венок вил».

Купала.

В день летнего солнцеворота, в ночь с 23 на 24 июня по старому стилю, славяне отмечали один из главных праздников народного календаря. В центре обрядовых действий праздника находился мифологический персонаж Купала, позднее ассоциированный народом с Иоанном Предтечей, который стал в народном сознании Иваном Купалой. Можно без преувеличения сказать что Купала и Коляда, соответствовавшие летнему и зимнему солнцестоянию, были главнейшими празднествами славян, сохранившимися от языческого культа солнца. Лингвисты и историки считают, что праздник Ярилы и Купалы восходят к единому языческому празднику. И действительно, в тех местностях где неизвестен был праздник Купала, славяне чтили Яриины дни и наоборот в областях где ничего не знали про Ярилу, широко отмечался праздник Купала. Даже значения имён этих мифологических персонажей имеет сходное значение. Лингвисты считают, что имя Купала происходит от индоевропейского корня «кир», имевшим значение « кипеть», «вскипать, страстно желать». Можно интерпретировать это как необузданную страсть, похоть, но так же неоспорима связь этого слова с огнем. Праздник Купала соответствует разделительной черте между двумя периодами солнечного годового цикла, отраженным в древнем земледельческом календаре, моменту наивысшей, активности солнца. После Купала солнце начинало терять свою силу, постепенно угасать , стареть , повернув к зиме и утратив свою плодотворную энергию. Наряду с почитанием солнца и природной, необузданной стихии огня, комплекс ритуалов купальского праздника включал в себя и многочисленные обряды связанные с водной стихией. Как на Коляду, так и на Купалу грань между миром живых и миром мертвых размывалась. Нечистая сила и неупокоенные мертвецы могли попасть в наш мир и навредить человеку. Считалось, что в эти поворотные моменты года активизируются колдуны и ведьмы, враги всего человеческого рода. Поэтому праздник был не