Я поднялся до тринадцати тысяч и продолжал набирать высоту. Маски на лице не было, потом спущу воздух из баллонов, а так она только мешает, амулет справляется с этой работой лучше. А вот и немцы, три группы по десять бомбардировщиков «Хейнкель-111» в модификации высотников, но больше чем на десять тысяч те не поднимаются. А выше и чуть в стороне летело восемь «Юнкерсов-86», а в сторонке, заметно отстав, два разведчика той же модели. Все высотники шли на четырнадцати тысячах километров. Думаю, разведчиков отправили отследить, если вдруг нападения на них последуют, и зафиксировать это. То есть если нападут на ту восьмёрку. Вероятно, будут делать снимки на специальную фотоплёнку для ночной съёмки. В этот раз никого отпускать я не собирался, высотники вернуться не должны, и сейчас ночь, это не день, когда с мессерами дерёшься. Приходилось магию использовать по немцам, в которых в данный момент стреляешь. А то не поймут, разом все вспыхнули и на землю рухнули. Маскировался я. А тут никто не мешает мне повеселиться.

Я подошёл к замыкающему высотнику, и тот задёргался: ночь светла, как по заказу, и, видимо, немцам обо мне передали их товарищи с разведчиков, которые меня рассмотрели. Да поздно. Я расстрелял кабину, и, вращаясь, самолёт стал падать. Сообщить об этом деле я не мог, рацию мне так и не поставили, хотя заявку я дал. После этого, обстреливая другие высотники, я «руками» сломал им крылья, и, вращаясь, оставшаяся семёрка стала падать. Мне они неинтересны, и время на них тратить я не хотел, а развернулся к разведчикам, которые ещё не поняли, что произошло, и, сблизившись с одним на километр, убил пилота и трёх наблюдателей, просто задушил, и взял управление разведчиком на себя. Такой модификации этого высотника у меня не было, а я планировал его заполучить, причём в двух экземплярах. Для того я те восемь так быстро и сбил, чтобы, управляя обоими трофеями, это новый опыт, совершить ими посадку, так же и МиГ посадить, потом тела немцев прочь, самолёты в хранилище, и вылетаю на базу.

Я никак не мог найти место, где бы мог сесть без свидетелей, и летел пока на высоте. Я не о площадке, это не проблема, просто в воздухе довольно много было наших истребителей, никак не ожидал, что у Москвы столько «ночников» базируется. Однако, уведя трофеи в сторону, стал спускаться и посадил одновременно оба разведчика, потом сам сел. Раздел немцев, все трофеи – в кабины, а самолёты – в хранилище. Немцев бросил обнажёнными. Вернувшись в свой истребитель, я поднялся в воздушное пространство и, набирая высоту, подлетел к Москве, там виднелись пожары, значит, кто-то прорвался, и уже через пятнадцать минут заходил на посадку. Да и боезапаса у меня не осталось, всё расстрелял. А когда я подгонял машину к укрытию, меня там встретил улыбающийся Никита. Помогая вылезти из кабины, он тараторил:

– Я час назад приехал, товарищ майор. Как раз когда вы на взлёт пошли, вещи забросил и быстрее готовить встречу. Сколько сбили?

– Семерых, трое ушли, суки. Всего десять высотников было, восемь бомбардировщиков и два разведчика, последние в стороне шли.

– Ого. Подтвердить трудно будет.

– Мне главное – сколько немцев не вернулось к себе на аэродром, а запишут на меня или нет, не важно.

Закончив снимать снаряжение, я, по традиции, вручил Никите апельсин и направился в сторону штаба. И пока спешно заправляли и пополняли машины боекомплектом, туда подтягивались другие лётчики. Шли все: которые прилетели раньше или только что. Я доложил о семи сбитых и довольно точно указал на карте их места падения, а дежурный занёс в журнал, ну и рапорт я начал писать. Вряд ли мне их подтвердят, но я не переживал и в рапорте написал то, что хотел. Чуть позже удалось узнать, что из нашего полка не вернулось четверо, и третья эскадрилья ещё в воздухе, однако информация о том, что немцев сбили больше двух десятков, вроде прошла. Наши неплохо валили «хейнкели», несмотря на их оборонительное вооружение. Два тарана было. Ещё с час мы в готовности просидели в кабинах истребителей, потом тревогу отменили, и мы направились досыпать. Больше налётов не было. Всего одна волна, наверное пробная.

Два дня ничего не происходило. Я учил карты, сдавал по ним зачёты, дважды подавал заявку на увольнительную по семейным обстоятельствам, но не дали. Командир второй эскадрильи теперь не поможет, не вернулся из боевого вылета. Ни самолёта, ни его не нашли. Записали пропавшим без вести. А вот сбитых мне так и не засчитали, всё пошло на общий счёт полка. В полку Бадина, де я служил, комиссар был ни рыба ни мясо, и всех это устраивало, а в полку Иванова комиссар боевой, сам летает, двух сбитых на счету имеет. Я эти два дня прячусь от него, достал со вступлением в партию. Точнее, в кандидаты. Комдив и его подручные медики или те же конструкторы мной, к счастью, тоже не интересуются, видимо, всё, что необходимо, они получили и просто всё списали на чертовщину. Догадайтесь, кого назначили главным чёртом? А вообще, шутки шутками, но мне под Москвой, а мы стояли в двенадцати километрах от окраины, не особо нравилось. У Бадина я был сам себе хозяин, что хотел, то и делал. Вон, купался, рыбачил или готовился сдавать на диплом врача, да так и не закончил. Бадину на это было плевать. А тут шагу не ступи – то нельзя, это запрещено. Запреты на аэродроме просто бесили. Поэтому если я карты не штудировал, то спал под своим истребителем.

И вот сегодня, сбежав от комиссара, заранее узнав, что он меня ищет, я устроился за укрытием моего самолёта, там заметить меня трудно, и дремал вполглаза. А ближе к трём часам дня услышал, как Никиту окликают, меня ищут. Это посыльный из штаба.

– Я здесь, – зевая, обозначился я.

Пригнувшись, боец зашёл под масксеть и сообщил:

– Товарищ майор, за вами машина пришла. Ничего не говорят, только то, что за вами.

– Кто такие? – насторожился я.

– В форме НКВД.

– Никита, готовь самолёт, я в бега ухожу. – А увидев охреневшие лица обоих, сказал: – Шутка. Сейчас иду.

Выбравшись из-под сети, я привёл в порядок форму и, опираясь на трость, направился к штабу. Там действительно у новенькой чёрной эмки стояло трое сотрудников, все командиры, старший в звании капитана. Глянув, он опознал меня, открыл дверь машины и пригласил садиться, сказав, что всё узнаю на месте. Однако по моему требованию сначала показал документы, и только потом я сел на заднее сиденье. Он же впереди, рядом с водителем, а двое его помощников стиснули меня с боков. Мы покинули территорию аэродрома и покатили явно за город. Долго ехали, и место, куда мы прибыли, я узнал – ближняя дача Сталина. Капитан сопроводил меня к строению, там у меня забрали табельное оружие, оба ножа и провели в кабинет Сталина. Он был не один, с Рокоссовским, которому я приветливо кивнул, но после того, как по уставу доложился.

– Вы догадываетесь, товарищ Крайнов, почему мы вас вызвали?

– Догадок много, товарищ Сталин, на весь их перечёт и дня не хватит. Однако, думаю, дело пойдёт об Англии и их хотелках.

– Хотелках? Хорошо сказано. Да, вы правы. Политическая ситуация такова, что мы очень зависим от поставок ленд-лиза и отказаться от них пока не можем. Тем более союзники начали наращивать темп поставок. Англичане этим пользуются и угрожают задержками или вообще приостановками доставки так необходимых нам грузов. Десять МиГ-3 для англичан мы смогли выделить, но они требуют именно вас, товарищ Крайнов. Знают из газет, кто такой этот лётчик с позывным Кот. Кстати, а почему Кот?