И она постепенно ушла, но Медведя нестерпимо потянуло в ближайшие кусты…

Оголив свой «тыл» и со звуком взлетающего реактивного самолета опорожнив кишечник, Медведь задумался:

– Та-ак! Значит, подхватил все же дизентерию! Плохие дела!!! – Если это было так, а оно было именно так, то Игорю следовало поторопиться – теперь болезнь подстегивала его. – Значит, у тебя, прапорщик, есть неделя – это максимум. Потом начнешь срать, как утка, по всем кустам, а потом и «ласты завернешь»… Обидно! Подохнуть вот так, как засранец, обидно…

Он посмотрел с сомнением на кипевшую воду. Потом достал свой НЗ и плеснул из него немного в кружку. Затем разгреб ногами костерок и побросал в свой «коктейль» небольшие угольки.

– Теперь ты, уважаемый, будешь уголь жрать – он, говорят, помогает от срачки…

Пойло было отвратительным на вкус и имело мутный сероватый цвет.

– Это тебе в наказание, прапорщик, за отсутствие силы воли! Так тебе и надо!!!

Весь пятый день своей «охоты» Медведь жевал куски угля из своего утреннего костерка. И с периодичностью в полчаса садился под кустик… Но тем не менее шел. Шел неотвратимо. Он видел, что нагоняет Бобра, что тот уже успел устать и идет много медленнее. Сейчас они были почти равны в своих силах – Медведь с дизентерией, Бобер с усталостью и почти месячным недоеданием…

А к вечеру он вдруг почувствовал дуновение влажного ветерка и… Услышал автоматные очереди!.. Далекие, примерно в километре, но ошибиться было невозможно – стрелял автомат. Причем это был не бой. Так можно было только отстреливаться от кого-то или от чего-то. Стрелявший автомат был одинок…

И Игорь рванул изо всех сил на этот звук.

– Пятьсот метров бегом! Остальные на карачках! – скомандовал он себе.

Но сумел пробежать всего-то метров триста и резко тормознул.

На его пути было озеро. Большое таежное озеро. Из своих прибрежных кустов он не видел конца водной глади ни слева, ни справа.

А вот прямо перед собой…

До противоположного берега было метров семьсот открытой воды, а на самом берегу разыгралась лесная драма…

Стая волков, зверей двадцать, не меньше, взяли в самом прямом смысле в осаду… Бобра!

Тот сидел на невысоком дереве и экономными очередями в два-три патрона отстреливался от нападавших на него лесных жителей.

От накатившей на Игоря волны победной эйфории он даже не сразу понял, что во всем этом было не так. Не так, как должно было бы быть…

Рванув с плеча карабин, он приложился к оптическому прицелу и стал всматриваться.

"…Все правильно – не волки это! Волки сейчас сытые и на человека не нападут, да и звуков выстрела они боятся. А эти выстрел знают…»

Это была стая «оборотней».

Абсолютно разномастные, кудлатые и гладкошерстные, пятнистые, рыжие, белые и черные, эти полуволки-полусобаки накатывали волнами атак на лагерь Бобра, теряли павшими своих сотоварищей, отступали, а через минуту вновь бросались на добычу.

Медведь рассмотрел в свой прицел даже лицо этой добычи.

Да!.. Это действительно был Бобер, прапорщик Бобрик. Правда, очень изменившийся, с пролегшими от глаз к подбородку глубокими морщинами и поседевшей не по возрасту головой, но – это был он. Хотя и выглядел он лет на пятнадцать старше своего возраста… Теперь его лицо выражало – нет, не испуг. Оно выражало… Это был злобный волчий оскал, перемешанный с нетерпением и недоумением от происходящего. Он действительно не понимал, почему это лесные звери, пусть даже хищники, не боятся звука выстрела и не отступают, потеряв уже около десятка собратьев…

Игорь видел, как он отстегнул от «ушка» и бросил вниз пустой магазин, а спустя несколько минут и второй. Как он, широко размахнувшись, швырнул в собак свой автомат и даже попал в чью-то кудлатую морду. Игорь дождался и пятнадцати выстрелов из «ПМа». И еще он видел, как Бобер сдернул с себя рубашку и тоже бросил ее вниз, оставаясь в синей зэковской майке, и прочитал на его плече наколку: «Эх ты, Родина! Какого сына потеряла!».

"…А последний патрончик в «макарке» все же оставил! Не иначе как застрелиться… Ну, нет! Оно хоть и собаке – собачья смерть, но тебя, ублюдок, я этим тварям не отдам! Ты – мой! Я сам тебя не куски рвать буду! – Медведь передернул затвор «СКСа» и прицелился. – Далеко, бля! Прицельно не получится! Ну, хоть в ту сторону…»

Десять выстрелов слились в один непрерывный звук…

Игорь выхватил из нагрудного кармашка снаряженную кассету и зарядил опустевшее оружие.

И еще десять выстрелов прогрохотало в тайге…

Он даже попал в одного из «оборотней», очень похожего на ротвейлера… А затем посмотрел на Бобра. А тот…

Он смотрел прямо в лицо Медведя!..

Затем весело подмигнул, и Игорь прочитал по губам:

– До фени все это, Медведь! Мы тебя не боимся!

– Не боитесь, говоришь?! – Игорь потащил из кармана тротиловые шашки. – А я вот испугаю!

Соответствуя армейским стандартам, из шашек толовых торчали пятисантиметровые, рассчитанные на десять секунд горения куски бикфордового шнура с головкой красной серы – достаточно было только слегка терануть о спичечный коробок или просто о шов на брюках, и…

Скрывать свое присутствие теперь было бессмысленно, и Игорь вышел на поляну, спускавшуюся к самой воде. Поджег шашку и, разбежавшись, мощно метнул ее через озеро…

Конечно, на такое расстояние добросить невозможно, будь ты хоть олимпийским чемпионом, но стограммовая шашка, запущенная этой сильной и умелой рукой, пролетела метров сто пятьдесят и мощно рванула над самой водой. А дальше свое дело сделало эхо… И это возымело эффект – «оборотни» резко остановились и даже слегка присели на задние лапы…

А над водой уже летела вторая шашка. Правда… не так мощно и далеко – в самый момент броска от сильнейшего физического напряжения больной кишечник Медведя дал резкий сбой, и в джинсы пролилась вонючая струя… Такого поворота не ожидал даже Игорь… А вторая шашка тем временем плюхнулась в воду и взорвалась, поднимая большой водяной столб…

– Вав-вав-вау-у-у! – раздался полувой-полутявкание, и ватага «оборотней», как по команде, резко развернувшись, бросилась галопом вдоль берега и скрылась в чаще.

Обескураженный Игорь стоял у самой кромки воды и сгорал от стыда:

– Обосрался… Мать твою! Прапорщик Барзов обосрался!

Мерзкое зловоние сползало вниз по ногам…

А на другом берегу на землю спустился Бобер.

Какое-то время они смотрели друг на друга. Потом Бобрик подхватил небольшой прутик и стал что-то чертить на земле у самой воды.

Когда Медведь вскинул карабин и приложился к прицелу, отличная оптика приблизила противоположный берег.

«Не ходи за мной, Медведь! Пожалеешь!» – прочитал он.