– Жаль, – сказала Лара. – Я-то думала, попадув деревню, покажут мне домового под печкой и волков-оборотней… В Германии обэтом столько писали, есть даже академия колдовства с сибирской кафедрой. Что высмеетесь? Журналы выходят, симпозиумы собирают… Должно же в самых глухихуголках что-то такое оставаться?

– Ох, да притихни ты, – сказал Данил. – Тысама для здешних мест – неплохая экзотика… Бабушка, переночевать не пустите?Время к вечеру…

Они уже въехали в деревню. Справа над ней нависала гора собширными серыми каменными проплешинами. Слева подступала тайга. Домовдвадцать, не больше. У одного Данил увидел темно-зеленый «уазик» с эмблемойФКГЗ на дверцах. Тут же стояли два солдата в пятнистых комбинезонах и ленивопокуривали. Машину они проводили довольно безразличными взглядами.

– Вон тот дом, – сказала старуха. – Деревняне староверская, так что курите в избе свободно, только если вздумаетеразводить любезности, – она быстрым взглядом словно бы соединила Данила сЛарой, – скажите сразу, постелю в сараюшке.

– Стелите, – с невиннейшим выражением лица кивнулаЛара.

Дядя Миша хрюкнул. Данил хотел что-то сказать, но, не всилах отвязаться от стойкого убеждения, что старуха видит его насквозь,промолчал. Вылез, остановив машину у изгороди, вытащил рюкзак и вслед застарухой вошел в избу. Из угла вышел худой серый кот, потянулся и заорал, просяжрать.

– Сюда поставь, – сказала старуха. – Я сейчаспечку раздую, сготовим ужин… Охотники?

Данил молчал. Полное впечатление: что бы он ни соврал, з д ес ь это не пройдет. Говоря по-книжному – аура, а если проще – д р у г о й м ир. Никакое не колдовство, просто другой мир, кое в чем не изменившийся современ Чингисхана.

– А у вас, бабушка, в самом деле под печкой никоготакого не водится? – спросил он, развязывая рюкзак и выставляя на столконсервные банки.

Во дворе о чем-то тихо говорили дядя Миша с Валентином.

– Кто их знает, сегодня был, завтра ушел, –старуха ловко пихала поленья в печь. – Девчонку-то зачем тянете? Да ты наменя так не смотри, я ж говорила, колдунов давно повывели… Просто вы в городе зн а т ь разучились, вот и все премудрости… Может, оставишь ее у меня? Над темиместами, куда у тебя нос повернут, которую сотню лет, как говаривали старики,очень уж недобрые ветры. Плохие места, господин проезжающий. И беспокоить их нестоило бы.

– Бабушка, ты ведь давно живешь, – сказал Данилтихо. – Может, приходилось слышать, что есть такие места, куда идешь не посвоей воле…

– С о в с е м не по своей?

Он пожал плечами.

– Я тебя не пугаю, – сказала старуха. Подсунулапод клетку поленьев бересту и ворох щепок, чиркнула спичкой. – Хотела бынапугать, уж придумала бы что пострашнее, вы, городские, разинув рот все подрядглотаете… Только еще деды рассказывали, что в той долине в особые ночи скачеторда, и все, как один, безголовые. Уздечки не звенят, копыта не чапают, носятсявзад-вперед без всякого звука, а головы ни у одного нет. Вреда от них ещеникому не было, просто п о к а з ы в а е т тайга… Бывает такое над золотом.Само оно спит спокойно, ни снов, ни кошмаров, а над ним мельтешит – когдапестрая кошка, когда беленький барашек, а когда и те, кого с т о р о ж и т ьположили. Кошмары у людей бывают. П о т о м… В особенности когда золото –заклятое. Ты его, может, и возьмешь, может, оно тебе и не навредит ничуть, ноунести бывает трудновато.

– Я уж думал, скажете, что душу погублю…

– Очень уж не н а ш е золото-то. К такому страхи опогублении души вроде бы и не относятся, однако палка бывает о двух концах –поди угадай, что ч у ж о е к тебе потом привяжется. Один сагаец его называл«буруш-олтун» – «пачканое золото». Это он не о грязи…

Данил стоял среди избы. Вновь, не впервые уже, окружающеепоказалось ему нереальным, но теперь знаки были переставлены – сейчас именноон, если подумать, был для этого не менявшегося столетиями мира чем-то призрачными мимолетным, как ползущий между кедров утренний туман.

Резко мотнул головой, стряхивая наваждение, вышел накрыльцо. Пропустил в избу Валентина с рюкзаком на правом плече, за ним Лару,задержал Корявого:

– Пойдем-ка… – Отвел к машине, понизил голос: –Дядя Миша, нужно в темпе провернуть маленький шмон. Сможешь?

– Смотря что.

– Слушай сюда…

От баньки они отказались, от «кваску» тоже. Старуха уселасьразбирать принесенные из тайги травки. Лара, узрев такое занятие, началаувиваться вокруг с деликатными расспросами о колдовстве, и Данила такой поворотсобытий как нельзя лучше устраивал – обе сидели в дальней комнате, а рюкзакиостались в сенях… Он подошел к Валентину и сказал многозначительно:

– А не прогуляться ли нам по деревне?

– Зачем? А, да, понял.

Они вышли со двора. Корявый, которому Данил за спинойбелобрысого показал большим пальцем через плечо, нырнул в избу. В деревнестояла тишина. Светились окна, у забора шумно вздохнула корова, почти невидимаяв сумерках. Дома были разбросаны вольно, так что единственная улица была нетакая уж и короткая. Стараясь не спешить, оба прошли до самого конца,развернулись и направились обратно. В доме, возле которого приткнулсякомитетский «уазик», орал магнитофон. Окна занавешены плохо, и Данил увидел,что солдатики, все шестеро, сидят у стола вокруг трехлитровой банки с жидкостьюцвета какао. Действительно, по возрасту – определенно контрактники. Лейтенантпритулился тут же в уголке, и лицо у него выдавало борение самых разныхжеланий. Можно биться об заклад, что сегодня-то он все же не вытерпит…

– Что это там у них?

– Бражка с какао, – сказал Данил. – Приятнаяштука.

– Это не засада.

– Конечно, – сказал Данил. – Засада такбеззаботно не балдеет. Но рация у них есть, вон, видите? Уголок торчит. Незнаю, что там за беспорядки в Тохаре, есть они на самом деле или нет, но подэтим соусом нас любой патруль хлопнет в два счета, как гипотетических боевиков,и никому потом не докажешь…

– Ничего, – спокойно сказал Валентин. –Главное – добраться. Пойдемте?

– Подождите. – Данил прикинул: следовало датьКорявому побольше времени. – Постоим пару минут, у меня чисто личныйразговор…

– Успокойтесь. Я не собираюсь ябедничать папочке. Выведь это имели в виду?

«Быстрый, сволочь», – подумал Данил.

– Именно это я и имею в виду, – сказал он.

И пошел вслед за спутником к дому – ничего нельзя былопридумать, чтобы задержать его еще хотя бы на пару минут…

Однако, вернувшись, они застали в избе сущее благолепие –Лара со старухой заканчивали вязать траву в пучки, а дядя Миша подкладывалполешки в печку. Кот устроился под столом, зорко оглядывая оттуда незнакомыхлюдей. Демонического в нем ничего не было, а поскольку в избе горели самыеобыкновенные электрические лампочки, вокруг не пахло и каплей мистики – и всеравно Данил не мог отвязаться от мысли, что время и пространство вдруг лопнутчудовищной трещиной, разодрав теплую ночь сверху донизу, до неба, до звезд, и ст о й стороны хлынет дневной свет, затопочут копыта, по улице проскачутвсадники, посланные переловить последних улизнувших свидетелей погребения…