– Чрезвычайно любезно с вашей стороны, что вы удостоили меня посещением, мистер Трой, – снова заговорила мисс Пинк. – Я прекрасно понимаю, насколько ценно личное время людей вашей профессии, а потому, надеюсь, вы меня извините, если я сразу перейду к предмету, ради которого я осмелилась вас побеспокоить.

Тут она скромно разгладила платье на коленях, а адвокат поклонился. Отточенная речь мисс Пинк имела разве что один недостаток: она, строго говоря, вовсе не походила на речь, а напоминала скорее образцовое письмо, прочитанное вслух.

– Обстоятельства отъезда моей племянницы Изабеллы из дома леди Лидьярд так невыносимо тягостны, – продолжала мисс Пинк, – скажу более, так унизительны, что я раз и навсегда запретила ей даже упоминать о них в чьем бы то ни было присутствии, будь то при мне или без меня. Вам, мистер Трой, эти обстоятельства известны; вы поймете, какое негодование я испытала, узнав, что дочь моей сестры подозревается в краже. Я не имею чести быть знакомой с леди Лидьярд; она ведь не графиня? Да-да, ее покойный супруг был лишь бароном! Так вот, не будучи знакомой с леди Лидьярд, я предпочитаю воздержаться от высказывания своего мнения по поводу того, как она обошлась с моей племянницей.

– Простите, мадам, – вступил мистер Трой, – прежде чем вы продолжите, я, с вашего позволения, замечу, что леди Лидьярд…

– Это вы меня простите, – возразила мисс Пинк. – Я никогда не делаю поспешных выводов! И однако же поведение леди Лидьярд невозможно оправдать, как бы вы того ни желали. Вам, сэр, по всей вероятности, неведомо, что в лице моей племянницы ее милость принимала под своим кровом девушку благородную по рождению, как и по воспитанию. Моя покойная сестра была дочерью священника англиканской церкви. Нет нужды напоминать, что как таковая она являлась урожденной леди. При более благоприятном стечении обстоятельств дед Изабеллы по материнской линии мог бы стать архиепископом Кентерберийским – и тогда, безусловно, стоял бы выше всей палаты лордов, исключая одних лишь принцев крови. Не берусь утверждать, что и по отцовской линии родословная моей племянницы столь же безупречна. Моя сестра удивила, чтобы не сказать, ошеломила, всех нас, выйдя за аптекаря. В то же время аптекарь не просто торговец. Он служит благородному делу врачевания и считается среди людей своей профессии не менее уважаемой фигурой, чем ученые доктора. Таковы факты, сэр. Приглашая Изабеллу пожить в своем доме, ее милость, повторяю, обязана была помнить, что она принимает у себя девушку из благородной семьи! Однако леди Лидьярд вовсе не думала об этом, чем нанесла первое тяжкое оскорбление; заподозрив же мою племянницу в воровстве, она нанесла второе.

Мисс Пинк остановилась на миг перевести дух, и мистер Трой еще раз попробовал вставить слово:

– Будьте любезны, мадам, позвольте мне сказать…

– Не позволю, – перебила мисс Пинк, обнаруживая за внешней учтивостью обращения поистине неколебимую стойкость. – Я слишком ценю ваше время, мистер Трой! Даже самый изощренный ум не способен оправдать поведение, которое, со всей очевидностью, не может быть оправдано. Теперь, выслушав мое мнение о ее милости, вы поймете, почему я не склонна доверять леди Лидьярд. Соберется ли она учинить надлежащее расследование в интересах Изабеллы, нет ли – этого я не знаю. Знаю только, что мой священный долг, долг перед памятью моей сестры и родителей, – не полагаться в таком важном деле на посторонних. Я сама этим займусь. Добавлю, что я в состоянии понести необходимые расходы. Посвятив себя воспитанию девушек из хороших семей, я имела счастье всегда пользоваться доверием и благодарностью их родителей и всю жизнь соблюдала одно золотое правило: откладывать кое-что на черный день. Таким образом, удалившись на покой, я смогла вложить мои скромные – поверьте, очень скромные! – сбережения в ценные бумаги. Часть этих средств я готова выделить на восстановление доброго имени моей племянницы. Я считаю, что лучше всего передать дело вам: вы ведь все равно уже с ним знакомы, а я, признаться, ни за что на свете не согласилась бы поведать о нашем позоре кому-то еще. Вот для чего, мистер Трой, я и хотела с вами встретиться. Только, умоляю, не говорите мне больше о леди Лидьярд – само упоминание ее имени мне чрезвычайно неприятно. Если позволите, у меня к вам лишь один вопрос: понятно ли я изложила суть моей к вам просьбы?

Мисс Пинк откинулась на стуле – ровно настолько, насколько позволяли приличия, и, слегка опершись щекою о большой и указательный пальцы левой руки, а левым локтем о правую ладонь, ждала ответа – воплощение твердокаменного упрямства в его самом респектабельном виде.

Если бы мистер Трой не был адвокатом – иными словами, если бы он по роду своей деятельности не привык отстаивать свое мнение при любых обстоятельствах, невзирая ни на какие мыслимые трудности, мисс Пинк, вероятно, так навсегда и осталась бы во власти собственных заблуждений. Однако в этот момент мистер Трой получил наконец-то возможность говорить, и как бы упорно мисс Пинк ни уклонялась, ей суждено было выслушать точку зрения противной стороны.

– Покорно благодарю вас, мадам, за оказанное мне доверие, – начал мистер Трой. – В то же время я вынужден извиниться перед вами за то, что не смогу принять ваше предложение.

Столь неожиданный и определенный отказ неприятно удивил мисс Пинк.

– Но почему вы не желаете мне помочь? – спросила она.

– Потому, – отвечал мистер Трой, – что я уже дал согласие провести расследование в интересах мисс Изабеллы другому лицу, а именно моей клиентке, которой служу уже более двадцати лет…

– Можете не трудиться называть ее имя, – предчувствуя продолжение, поспешила вставить мисс Пинк.

– Моя клиентка, – настаивал мистер Трой, – всем сердцем любит мисс Изабеллу…

– Это вопрос спорный, – перебила мисс Пинк.

– …и, равно как и вы, уверена в ее невиновности, – неумолимо продолжал адвокат.

Мисс Пинк, как всякого живого человека, можно было задеть за живое, и сейчас мистеру Трою это, кажется, удалось.

– Вот как! Леди Лидьярд уверена в невиновности моей племянницы! – проговорила мисс Пинк, внезапно выпрямившись на стуле. – Тогда почему она выдворила ее из своего дома? В знак особого доверия?

– Согласитесь, мадам, – осторожно начал мистер Трой, – все мы в этом бренном мире становимся порой жертвами внешних проявлений. Ваша племянница тоже жертва, притом жертва невинная. Она поступила мудро, удалившись из дома леди Лидьярд до того момента, пока с нее не будут сняты все подозрения.

На это у мисс Пинк ответ был готов:

– Вот видите, вы сами признаете, что ее таки подозревают! Я всего лишь слабая женщина, господин адвокат, но я никому не позволю сбить себя с толку.

Мистера Троя было непросто уязвить, однако ему уже начало казаться, что для его собеседницы это вполне посильная задача.

– У меня нет ни малейшего намерения сбивать вас с толку, мадам, – горячо возразил он. – Что же касается вашей племянницы, скажу вам вот что: за все годы моего знакомства с леди Лидьярд я ни разу не видел, чтобы она так переживала, как в час отъезда мисс Изабеллы.