Она откашлялась:

– Я подготовила наброски писем папе римскому, моему дяде королю Шотландии и моей мачехе. – Матильда подняла пачку пергаментных листов. – Мы должны уговорить папу отменить его вердикт о праве Стефана на трон. Я буду работать над этим вместе с епископом Анжера, а Бриан Фицконт пишет трактат о моем праве престолонаследования с мирской точки зрения.

– Только нам нужно нечто большее, чем слова, – бросил Жоффруа и повернулся к Роберту. – Пойдет ли Бриан Фицконт на то, чтобы отказаться от присяги Стефану?

– Да, – твердо ответила Матильда, хотя вопрос был задан не ей.

Роберт согласно кивнул:

– Фицконт будет помогать нам во всем. Пока он осторожничает, но, как только мы высадимся в Англии, перейдет на нашу сторону. Можно смело рассчитывать на Уоллингфорд. Майлс Фицуолтер тоже пообещал, что пойдет за нами, как и маршал Джон Фиц-Гилберт, который контролирует долину реки Кеннет с замками Мальборо и Лагершол.

Жоффруа пристально посмотрел на Роберта.

– Скажите, – произнес он, – если бы Стефан оказался образцовым королем и хорошо относился к вам, были бы вы здесь сегодня?

Роберт вспыхнул:

– Я не горжусь тем, что нарушил клятву, данную отцу и сестре; напротив, я глубоко сожалею об этом. Только иногда обстоятельства сильнее наших лучших намерений. Я подумал, что, может, такова воля Господа, но это оказалось ошибкой. – Он обернулся к Генриху, который слез с табурета и взялся за игрушку – вырезанного из дерева рыцаря на коне. – Больше я не отступлю от своего слова.

Все уселись вокруг огня, чтобы обсудить дальнейшие планы. Вторгаться в Англию рано. Еще оставалось много сделать: собрать больше войска, найти новых сторонников, но будущий год может стать годом решительных действий.

– Вы сказали, что переписываетесь с вдовствующей королевой, – обратился Роберт к Матильде. – Я слышал, она удалилась в монастырь и помогает больным лепрой.

– Да. – Матильда кивнула. – Но это лишь часть ее жизни, не бо́льшая, чем мое покровительство Ле-Беку.

– Все-таки бо́льшая, поскольку она живет среди них. Я даже слышал, что Аделиза может принять постриг.

На это Матильда замотала головой:

– А вот это пустые слухи. Аделиза по-прежнему занимается делами Арундела и других своих владений. Есть только одна проблема. – Она показала брату последнее письмо от мачехи, которое он прочитал и, поджав неодобрительно губы, передал Жоффруа.

– Д’Обиньи? – вскинул брови граф Анжу.

– Его отец – один из королевских виночерпиев и сеньор земель в Норфолке, включая замок Бакенхем, – пояснил Роберт.

– Захочет ли он присягнуть нам?

Глостер нахмурился:

– Не знаю. Больше всего он похож на здорового дружелюбного пса. Вилл умен и силен, но человек несложный.

– И что это значит?

– Это значит, что ухищрения и скрытность не в его духе. Он будет выполнять свои обязанности в надежде на то, что его оставят в покое. Скорее всего, Вилл не изменит клятве, данной Стефану, и если станет лордом Арундела, нам это доставит массу неприятностей.

Матильда кусала губы. Вилла Д’Обиньи она знала лишь поверхностно. Тот казался ей добродушным и милым человеком. Несмотря на рост и физическую силу, он был гибок и легок в движении и обладал даром смешивать вино. Женщины благоволили ему. От него исходила аура чистой, цветущей мужской силы, чего он не замечал и не использовал, по крайней мере осознанно, и потому эта сила не несла в себе угрозы. И все-таки… невозможно представить утонченную Аделизу в брачной постели с этим человеком!

– Хорош ли он как стратег?

Роберт развел руками:

– Сомневаюсь, что в его свершениях числится что-то, кроме сбора рыцарей для службы королю, но это говорит нам только о его неопытности и не означает, что он несведущ. Мы пока ничего о нем не знаем, и это может быть опасно.

Матильда вздохнула:

– Я буду писать Аделизе и дальше. Выйдет она замуж за него или нет, к Стефану мачеха любви не питает и всегда будет поступать так, как считает правильным.

– Ну, тогда будьте аккуратны с тем, что пишете ей, – велел Жоффруа. – Не хотелось бы, чтобы женские сплетни разрушили все наши планы.

Матильда смерила его холодным взглядом:

– Не беспокойтесь, милорд. Любые «сплетни», которыми я обмениваюсь с Аделизой, пойдут нам исключительно на пользу. Вы не понимаете, что колеса ваших замыслов не завертятся, не будучи смазаны такой перепиской. Занимайтесь битвами и воинами, а это предоставьте мне. Я знаю свою мачеху лучше, чем вы.

Жоффруа раздраженно фыркнул:

– Делайте, что хотите, только не забывайте об осторожности.

– Не надо меня учить! – вспылила Матильда. – Лучше думайте о том, что делать вам.

Атмосфера накалилась и грозила взорваться ссорой, но Роберт хлопнул в ладони и воззвал к супругам:

– Нам предстоит многое обсудить, это только начало. – Он поочередно остановил взгляд на каждом из них. – И первое, что я предлагаю, это заключить длительное перемирие.

Уилтон, Уилтшир, август 1138 года

Аделиза собрала только что прочитанные письма и тщательно сожгла их в своих покоях. Она внимательно следила за тем, чтобы каждая страница превратилась в пепел, и лишь потом подбрасывала в огонь новую. Ей было зябко. За окном стоял жаркий август, но у нее мерзло не тело, а душа.

Матильда сообщала о своем намерении прибыть в Англию и отвоевать у Стефана корону. Поход еще только планируется, но когда придет время, говорилось в письме, падчерица будет просить Аделизу впустить ее в замок Арундел.

Аделиза покусывала кончик пальца. Править Англией должна Матильда, а не Стефан, и маленький Генрих – ее законный наследник. Вдовствующей королеве и в голову не приходило, чтобы отказать той, но пугали последствия. Она еще никак не могла смириться с тем, что произошло в Шрусбери. Тамошний коннетабль восстал против Стефана, и король подавил мятеж, повесив всех воинов крепости. Не пощадил никого. Аделиза понимала: на войне так бывает, однако Шрусбери – это ее город, полученный ею в качестве приданого, когда она выходила замуж за Генриха. Вина за то, что она не сумела вмешаться и спасти жизнь тех несчастных, тяжким бременем легла ей на сердце. Восстания возникали в Англии повсюду, их затаптывали, как очаги пожара, но они тут же возгорались снова в других местах. Совсем недавно в страну вторглась шотландская армия и после жестокой битвы при Норталлертоне отступила. Король Давид едва избежал пленения, увезенный с поля боя личной охраной. Аделиза была близко знакома с ним в годы правления и считала его своим хорошим другом. Один из его писцов составил для нее жизнеописание Генриха. Думать о нем как о враге было невыносимо.