моём животе ребёнка не обязательно должно означать, что этот ребёнок принадлежит моему боссу.

— Стас, позвони, как довезёшь маму до дома.

— Не переживай, доставлю в лучшем виде, — повернувшись на секунду ко мне, Воронцов-младший подмигивает и выходит из квартиры.

— До свидания, Инночка, — тепло улыбнувшись, Ольга Андреевна сжимает мою ладонь. — Пожалуйста, если тебе понадобиться какая-либо помощь, не стесняйся ко мне обращаться.

— Спасибо, я... обязательно, — выдавливаю из себя вымученную улыбку.

Дожидаюсь, когда за мамой Глеба Викторовича закроется дверь и резко сдёргиваю с себя руку босса.

— Вы... вы совсем... обалдели?!

После того, как мы остаёмся вдвоём, напряжение в моём теле моментально трансформируется в ярость. Грудная клетка начинает гореть, разрываясь от быстрого дыхания, когда я смотрю в невозмутимое лицо своего босса.

Глеб Викторович, что это сейчас было?! Мало того, что вы силой заставляете меня переехать в вашу квартиру, теперь ещё вынуждаете лгать вашей маме, играя роль вашей женщины, коей я не являюсь, — делаю акцент на последней фразе. — Так теперь вы ещё соглашаетесь поехать в гости, где мне снова придётся лгать?! Это... это уже переходит всякие рамки...

Проговорив всё это вслух, я чувствую, как на меня накатывает самая настоящая паника. Обхватив себя руками, начинаю расхаживать туда-сюда по квартире, пытаясь собрать разбредающиеся мысли в кучку.

Да и я тоже хороша. Почему я раньше не подумала о том, что у Воронцова наверняка есть родственники. И если он полон решимости стать отцом, то рано или поздно эти самые родственники должны были узнать о наших детях.

— Как вы вообще себе это представляете?! — выпаливаю, проходя в гостиную.

От нервозности не знаю, куда себя деть. Взгляд хаотично мечется в пространстве до тех пор, пока мужчина не подходит ко мне вплотную. Его руки ложатся на мои плечи и слегка надавливают.

— Сядь, Инна, и успокойся, — вынуждает меня сесть на диван.

Только легче мне от этого всё равно не становится. Боже, я только-только начала укладывать в своей голове, что мне придётся свыкнуться с присутствием Воронцова в моей жизни. Но родственники... к ним я не была готова.

Почему-то я вообще не задумывалась о том, что у Глеба Викторовича может быть семья. Про брата я знала, но мама... Дурость, конечно, мать есть у любого человека. Просто Воронцов никогда не казался мне похожим на заботливого любящего сына. Тем более странно было слышать, как ласково о нём отзывалась Ольга Андреевна.

Хотя, для матери её дети всегда самые лучшие. Даже если на деле это совсем не так...

Босс садится на корточки рядом со мной, и я удивлённо выдыхаю, когда мужчина вдруг обхватывает мои ладони своими, сжимая их.

— Инна, посмотри на меня, — слышу его грубоватый голос. — Визит моей матери — это случайность. Мне жаль. Я не знал, что она сегодня приедет. У неё некоторые проблемы со здоровьем, и Стас периодически возит ей в город в клинику здесь в центре. Видимо, они проезжали мимо моего дома и увидели свет в окнах.

— Х...хорошо... — рвано выдыхаю, прилипая взглядом к нашим сплетённым рукам. Это вообще так непривычно — смотреть на Воронцова сверху вниз. Видеть его в таком положении — сидящим на корточках возле моих ног и сжимающим мои похолодевшие ладони.

И, несмотря на всю дикость произошедшего, в отличие от паникующей меня от босса исходит аура тотального спокойствия. Ума не приложу, как у него это получается. Воронцов всегда, при любых обстоятельствах сохраняет хладнокровие.

Вздрагиваю, когда его большой палец оживает, медленно гладя тыльную сторону моей ладони. Словно этим движением он и меня пытается успокоить.

Только я вот, к сожалению, ощущаю обратную реакцию. От движения его пальца по моей коже, она словно наэлектризовывается. Я чувствую маленькие микроразряды тока, пробегающие вверх по кисти. Пытаюсь выдернуть ладонь, но босс её удерживает.

— Х...хорошо, — снова повторяю, возвращаясь к нашему разговору. — Я могу предположить, что о приезде вашей мамы и брата вы не знали. Но зачем было говорить ей, что я ваша любимая женщина?! Неужели нельзя было как-то... по-другому?!

— Что я ещё должен был сказать, Инна? Стас представил тебя, как мою женщину, мама увидела твою медицинскую карту. Мне пришлось действовать по обстоятельствам. Она и так от счастья чуть инфаркт не схлопотала. Представляешь, что бы было, если я ей сказал, что она всё не так поняла?

Поджав губы, отвожу взгляд. Конечно, я не настолько бессердечная. И, учитывая, что у матери Воронцова проблемы со здоровьем, стать причиной его ещё большего ухудшения я не хочу.

— В любом случае, ты можешь не переживать по этому поводу. Долго играть роль моей женщины тебе не придётся. Чуть позже я придумаю, как выйти из этой ситуации. Мне просто нужно время. И, Инна, во избежание новых эксцессов, сразу расскажи мне о своей семье? То, что у тебя есть сестра-двойняшка, я уже понял. Что на счёт матери и отца?

* * *

От неожиданного вопроса по коже проходит неприятный холодок, и я тут же выдёргиваю ладонь из рук Воронцова.

В груди появляется неприятное, гадливое чувство. Как будто босс спросил меня не о моих родных, а мокнул головой во что-то грязное, липкое. Во что-то от чего хочется как можно скорее отмыться.

Да, именно так я и ощущаю себя каждый раз, когда думаю о прошлом. Поэтому я и запретила себе о нём вспоминать.

— Я сирота, Глеб Викторович, — произношу резко. — Так что можете не переживать. С моей стороны на детей претендовать никто не будет. Кроме меня самой разумеется.

Встаю с дивана, подхожу к барной стойке, по-хозяйски беру графин, и, плеснув себе в стоящий рядом стакан воды, залпом его опустошаю.

При этом не перестаю ощущать на себе цепкий взгляд Воронцова. Зачем он смотрит? Сканирует меня? Пытается определить вру я или нет?

Флаг ему в руки. Потому что я сказала чистую правду. Ни матери, ни отца в живых уже нет. Кого-то к сожалению, а кого-то к счастью.

— А как же сестра?

— А что с моей сестрой? — бросаю раздражённо.

Снова тянусь к графину, но руки по необъяснимой причине начинают дрожать. Так сильно, что у меня не получается наклонить графин, который в моих ладонях ходит ходуном. Я банально даже не попаду водой в стакан.

Боковым зрением замечаю, как Воронцов