Она накинула пеньюар. Все ее тело по-прежнему словно светилось. Она почти ощущала прикосновение рук Диккана. Ей так хотелось верить, что он солгал своей любовнице, что все это была только игра. Но опыт подсказывал другое. Никто из мужчин не отдал бы предпочтение ей, а не Мине Феррар. И все же Диккан заставил ее почувствовать себя так, словно он сделал иной выбор.

Он был добр. Она влюбилась в него.

Услышав шорох в комнате Диккана, Грейс с трудом удержалась, чтобы не броситься к нему в объятия. Чтобы услышать, что прошлая ночь была для него так же важна, как и для нее. Нет, решила она. Это лишь унизит ее и смутит его. Она останется на месте.

И все же через минуту Грейс уже стояла в дверях его комнаты. Возможно, она сумеет что-то доказать себе, если встретит его с улыбкой и проводит с шуткой. Возможно, докажет что-то и ему, когда с прежней легкостью расстанется с ним.

Ей не стоило на это рассчитывать. Когда она открыла дверь, то увидела стоявшую посреди комнаты Шредер с фарфоровой миской в руках, полной мыльной воды.

Хорошенькая блондинка вспыхнула, как будто Грейс застала ее на месте преступления.

— Я убирала комнату.

— Ясно. — Грейс могла бы гордиться своим спокойствием. — Биддл не смог этого сделать?

Шредер так крепко сжала миску, что вода плеснула на ее передник.

— Он с хозяином отправился в Брайтон. Указание принца…

Грейс показалось, что ее сердце перестало биться. Она с трудом кивнула.

Он даже не попрощался с ней. Она решила, что это было для нее достаточным ответом.

— Я могу вам чем-нибудь помочь, мадам?

Грейс увидела в глазах Шредер жалость, и это стало последней каплей.

— Я буду одеваться. — Она повернулась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Конечно, записки не было. Шредер уже успела приготовить для нее прелестное муслиновое платье зеленоватого цвета.

— Надеюсь, это вам подойдет, — сдержанно сказала она. — Сегодня утром у вас урок у ее милости. А потом, возможно, бледно-желтое шелковое платье для чая с леди Хавершем?

Грейс кивнула. Она продолжала кивать, когда Шредер помогала ей смыть свидетельства случившегося накануне ночью и облачиться в сорочку, корсет и муслиновое платье. Она едва могла дышать. С каждым слоем одежды становилось все хуже. Мысленно Грейс продолжала прокручивать события прошлой ночи. Она думала о том, насколько ей надо было доверять Диккану, чтобы закрыть глаза в его объятиях. И что это для нее значило.

Слава Богу, она ничего ему не сказала.

— Вы будете завтракать, мадам? — спросила Шредер. — Может быть, какао?

От одной мысли об этом Грейс затошнило.

— Не сегодня.

Шредер давно уже ушла с недоумением на лице, а Грейс продолжала стоять посреди спальни и размышлять о том, чем ей заняться. Какими будут все ее дни, когда придется надевать все более тугие корсеты, втискиваться в рамки общественных условностей, и все ради того, чтобы удержать мужа, который не любил ее.

Мужа, который иногда будет приходить к ней и заставлять ее чувствовать себя так, словно дороже ее ничего на свете нет. Каждый ее день будет полон им, а он даже об этом не узнает. И в конце концов Грейс готова будет на все ради редких мгновений общения с законным супругом. Она научится закрывать глаза на его измены, невнимательность, тиранические выходки. Станет одной из тех жалких женщин, которые всю жизнь зависят от прихотей своего мужа.

Стоя посреди своей скучной голубой комнаты, глядя, как рассветные лучи заливают светом крыши домов и слушая крики торговцев клубникой, Грейс принята самое важное решение в своей жизни. Она отдала все ради Диккана. Все, чего так хотела. Все, о чем когда-то мечтала. У нее осталось лишь чувство собственного достоинства, которым она вот-вот готова пожертвовать ради него. Ради одного поцелуя. Беглого взгляда. Она снова останется на обочине жизни, надеясь, что Диккан обратит на нее внимание.

Но стоит ли он такой жертвы?

Грейс долго стояла, глядя, как оживает улица, и крепко прижимая руку к груди, чтобы унять боль. Наконец она повернулась и потянула за шнур звонка. Попросила Шредер собрать чемодан и вызвать почтовую карету. Грейс не обращала внимания на удивленные взгляды слуг и лично сложила в сумку свой красный гвардейский мундир и ботинки для верховой езды.

Она уже надевала перчатки в прихожей, когда в дверях показался Кит Брэкстон, словно для того, чтобы поставить точку во всей этой трагикомедии.

Грейс замерла на месте, открыв рот. Она совсем забыла о своем друге.

— Кит, — приветствовала она его.

Он был в сопровождении другого джентльмена, которого Грейс знала еще с военных времен. Тот был ниже ростом, с мягким выражением лица и вьющимися светлыми ангельскими волосами.

— Привет, Алекс. Зачем Кит тебя притащил?

— Для моральной поддержки, — ответил он с печальный улыбкой, сунув руки в карманы.

Грейс кивнула и указала на гостиную.

— У меня всего одна минута, давайте присядем.

Она со стыдом поняла, что совсем забыла о миссии Кита. Прошлая ночь вытеснила из ее головы все не касающееся ее любви.

Кит жестом пригласил ее и Алекса в гостиную.

— Нужно, чтобы ты молчала о своих подозрениях, — с места в карьер начал он, закрывая за собой дверь.

Грейс пригласила мужчин сесть, а сама расположилась на кремовом диване в стиле шератон — само воплощение светской львицы.

— Кому нужно?

Кит быстро переглянулся с Алексом, и они оба заняли голубые стулья напротив Грейс.

— Тем, кто тебя любит.

Мгновение она молча смотрела на него.

— А конкретно? Кому?

Кит нахмурился:

— Тебе не нужно этого знать. Просто послушай меня.

Грейс чуть не выругалась. На лбу у Кита выступили капельки пота, он то и дело сжимал кулаки. Возможно, Грейс ничего не знала о высшем свете, но она знала своих солдат. Киту не хотелось находиться здесь, но он выполнял задание ответственных лиц, которые уже решили, что делать с ней, пешкой в шахматной игре.

— Вы ждали, чтобы Диккан уехал в Брайтон? — спросила она. — Или ваш визит в его отсутствие — это просто совпадение?

Взгляды, которыми обменялись Кит с Алексом, сказали все без слов. Их визит не был случайностью. Оставался вопрос, знал ли об этом Диккан. Грейс охватил стыд. Неужели прошлая ночь была попыткой сделать то же, что хотел сделать сейчас Кит, только в другой форме? Сбить ее с толку? Заставить думать о чем угодно, но только не о том, во что она ввязалась.

— Хочешь сказать, Диккан все-таки предатель? — спросила она.

Кит перевел взгляд на свой сжатый кулак.