— Возьми меня, — простонала она, откидывая назад голову.

Он ухватил ее запястья и привязал их к столбику кровати. Теперь, когда Диккан стоял у нее за спиной, она чувствовала прикосновение его возбужденной плоти. Она дрожала, с трудом втягивая воздух ртом, и сгорала от нетерпения.

И тут он сделал то, чего Грейс никак не ожидала. Завязал ей глаза. Она дернулась.

— Тогда ты этого не делал.

— Знаю. Но разве тебе не хочется чего-то новенького?

Ей казалось, будто она балансирует на краю отвесной пропасти. Она была обнажена, уязвима, покорна. Он стоял сзади, не прикасаясь к ней, но она чувствовала исходящий от него жар. Она трепетала от возбуждения и неуверенности. Это был ее выбор. Доверяет ли она ему?

— Да, — ответила Грейс, немного успокаиваясь, — я этого хочу.

— Тогда расставь ноги.

Она задрожала от волнения. Прохладный воздух обдувал ее тело. В глазах потемнело, и она слышала лишь тяжелое, хриплое дыхание Диккана и звук его шагов.

— Наклонись.

Она повиновалась. И чувствовала себя еще более испуганной, еще более хрупкой. Он еще не прикоснулся к ней, а она уже как будто разлетелась на мириады осколков. Воздух обвевал ее обнаженную кожу. Она слышала лишь собственное дыхание. Биение сердца. Чувствовала острый запах Диккана, запах страсти и непроглядной ночи. Тайны и наслаждения. Внезапно его мозолистый палец коснулся ее тела.

— Скажи мне.

Грейс ахнула, словно ее обожгло, и выгнула спину. Всего одно прикосновение вызвало в ней целую бурю эмоций.

— Я хочу все испытать, — произнесла она, стараясь не застонать. — Я хочу тебя.

Диккан ухватил пальцами ее сосок и принялся ласкать его. Грейс застонала.

— Ты хочешь этого прямо сейчас? — пробормотал он.

— Да, — прошипела она, приходя в бешенство от нетерпения.

И он послушался. Он овладел ею с такой мощью, что она вскрикнула, ощущая себя буквально захваченной им. Придерживая ее железной хваткой, он продолжал все глубже проникать в ее тело. Чуть сбавил темп, подался назад, и Грейс прикусила губу, чтобы не начать снова умолять.

На этот раз он продержался дольше. В пылу страсти Диккан бормотал слова одобрения, ласковые слова, делая ее своей, разрушая все ее привычные представления и стереотипы. Ее захлестнула волна ощущений: острый и жаркий водоворот, наслаждение и боль, о которых она раньше ничего не знала. Грейс тяжело дышала, словно пробежала много миль. Она подалась назад, чтобы быть ближе к нему, и скоро вся комната наполнилась их шумным дыханием.

Чувства обуревали Грейс. Внутри словно взорвался фейерверк, разлетелись искры и прогремели пушки. Она услышала свой громкий восторженный крик. Услышала задыхающийся смех Диккана, и его руки так крепко сжали ее, что утром наверняка на теле появятся синяки. Он припал к ней, как будто не мог жить без нее. Он весь дрожал, и снова ее пронзил восторг от того, что она, Грейс Фэрчайлд, сумела поставить Диккана Хиллиарда на колени. Все-таки настояла на своем!

Она чуть было не сказала ему о своей любви, о том, что всю оставшуюся жизнь будет вспоминать этот миг. Она чуть было не выдала правду. В тот момент она была готова на все, чтобы подобное когда-нибудь повторилось.

Но худшее было еще впереди, потому что после этого безумного, животного действа Диккан развязал ее руки, швырнул в сторону повязку и отнес ее на роскошную постель, где снова любил ее, на этот раз нежно и медленно, с улыбкой, которая могла бы растопить самое каменное сердце.

И эта улыбка растопила сердце Грейс, проникла в самые дальние его уголки, которые еще не желали сдаваться. И она заснула в объятиях Диккана, зная, что совершила большую ошибку. Она слишком сильно мечтала о нем. Она притворилась, будто ее неразделенная любовь к нему ничего не значит.

Больше она не сможет притворяться. И поэтому в конце концов ей придется уйти от него.

Возможно, Грейс вообще бы не решила уйти, если бы Диккан снова не занялся с ней любовью. Они проснулись посреди ночи, по-прежнему держа друг друга в объятиях, и полусонные начали обмениваться нежными словами и поцелуями. Даже в затухающих отблесках камина он заметил, как порозовело лицо Грейс, и усмехнулся:

— Брось, Грейс, не могу поверить, будто ты все еще стесняешься.

Она не могла поднять голову, притворяясь, что зачарованно смотрит на свои волосы, разметавшиеся у него по животу.

— Я предпочла бы не выставлять себя напоказ, — пробормотала она. — Худые женщины этого не любят.

Диккан потряс ее за плечи:

— Грейс, прекрати! Ты не худая, кто тебе это сказал? Ты наездница. Разве тебе не приходило в голову, что ты именно такая, потому что всю жизнь провела в седле?

Она удивленно посмотрела на него. На его лице было неподдельное изумление.

— Боже, — с ухмылкой произнес он, — только сейчас понял. Я женился на королеве воинов.

Грейс фыркнула, но чуть выпрямилась, наслаждаясь новыми ощущениями.

— Значит, теперь вы мне полностью подчиняетесь, сэр?

Он хмыкнул и пошевельнулся, напоминая ей, кто сейчас главный.

— Я весь к твоим услугам.

Так они смеялись, дразнили друг друга и шутили, пока наконец не уснули, уютно устроившись в постели. Когда Грейс, довольная и счастливая, лежала в его объятиях, он погладил ее волосы.

— Кажется, твоя подруга скоро выйдет замуж?

— Оливия? Да, я надеялась попасть на свадьбу.

Диккан кивнул:

— Прекрасная мысль. Может быть, и у меня найдется время.

Больше они ни о чем не говорили и скоро заснули, свернувшись под простынями. Когда Грейс пробудилась на следующее утро, она чувствовала себя необычайно сонной и теплой, как будто пролежала на полуденном солнце. Было еще рано, и розовые рассветные лучи падали на ее закрытые веки. Она была одна, но по-прежнему ощущала запах Диккана на своей коже, поразительное сочетание цитруса и дыма. Легкий запах коньяка и пота. Настоящие земные запахи, знакомые ей по годам пребывания в армии.

Ей пришло в голову, что то, на что она так надеялась, наконец-то произошло. Часы, проведенные с Дикканом, были полны истинной близости. Пока он не заключил ее в объятия, Грейс не знала, что можно быть такой любимой.

И в этот миг она снова мысленно услышала его слова: «Я женился на ней, но ни за что не стану спать с ней вместе».

Это воспоминание заставило Грейс покинуть уютную смятую постель и оказаться на твердом полу. Она стояла посреди комнаты обнаженная, вся дрожа. Он говорил так сердито, в его голосе было такое отвращение. Неужели он тогда лгал? Или солгал прошлой ночью, когда обнимал ее так, словно она была ему дорога? Грейс не знала ответа, и по ее телу пробежала волна холода.