– Надеюсь, ты прав.

– Я это знаю. – Его взгляд упал на растущую стопку тканевых птичек. – Ты бы поверила, если бы я сказал, что знал ее? Киятанскую принцессу, которая сложила тысячу журавлей?

– Ты не настолько древний!

Эдан состроил гримасу.

– Эта история не настолько древняя. Я встречал Сиори лишь единожды, и то мельком, но она была похожа на тебя. Даже когда на нее свалилось ужасное проклятие, она осталась сильной. Ее бумажные птички принесли ей надежду.

Эдан переместил мою руку к своему сердцу.

– Ты не одинока, Майя. Никогда.

Его пульс равномерно бился под моей ладонью. Я кивнула и собрала первую партию тканевых птичек в тунику.

Красные нити, вшитые в крылья, мерцали в лунном свете. Опираясь на Эдана, я забралась на подоконник и посмотрела на бесконечный пейзаж из леса и океана под Зимним дворцом. Затем напоследок обернулась к Эдану.

– На удачу, – сказал он и поцеловал меня, щекоча мне нос своим дыханием.

Я взмыла в небо, поток воздуха поднимал меня все выше и выше. Оказавшись среди облаков, я долго парила в них, словно плыла по воде.

– Я не одинока. Еще не все потеряно.

Прижав птичек ближе к себе, я выдавила слабую улыбку. Это едва ли утешение, но без смеха солнца мое тело не чувствовало холода ночи, а без слез луны мое сердце не ведало страха. Даже перед неизбежным будущим, в котором моя смерть станет платой за спасение Аланди.

Я подняла амулет и прижала губы к стеклянной трещине, выпуская крошечную каплю крови звезд, – достаточно, чтобы окутать своих птичек ее светом.

И, купаясь в сиянии серповидной луны, я распростерла руки и выпустила птичек на поиски любого, кто согласится сражаться за судьбу Аланди.

Среди развалин храма Зимнего дворца императора Ханюцзиня отправили на небеса. На церемонии не присутствовали ни священники, ни монахи – только солдаты леди Сарнай и несколько министров, которые пережили атаку шаньсэня. Они построили скромный погребальный костер из красных кирпичей и, возложив на него императора, опустились перед ним на колени.

Эдан не пришел на похороны. Когда я спросила, почему, он ответил: «Это один из самых древних традиционных обрядов Аланди, предназначенный для того, чтобы почтить Ханюцзиня и пожелать ему безопасного вознесения к богам. Магия и религия всегда шли врозь. Мое присутствие было бы оскорблением для него и твоего народа».

Я поклонилась вместе с папой и Кетоном, выражая свое уважение, и задержалась на пару минут, наблюдая, как ветер уносит прах императора с костра. Мои пальцы были покрыты мозолями от целой ночи за шитьем.

Закончив шить сотни птичек с Эданом, я взялась за погребальный саван для Ханюцзиня. В качестве материала для птичек я использовала его знамя и любые обрывки ткани, которые удалось найти во дворце, – старые шторы, скатерти, даже мешки для риса, которые надевали на головы моих родных, – но без ножниц соткать из грубого льна шелк не представлялось возможным.

Все, что осталось, ушло на саван Ханюцзиня, так что императора похоронили, как обычного крестьянина. Никакой вышивки, никаких драгоценных камней, никакого инкрустированного золота или парчи. Одна шелковая заплатка, да и все.

Но никто и слова не сказал.

– Куда ты? – спросил Кетон. Когда я обернулась, брат вздрогнул. – Майя, твои глаза! Я еще вчера заметил, что они красные. Ты…

– Это все от усталости, – быстро соврала я, отмахиваясь рукой в перчатке. Мне было не по себе. Брат всегда говорил, что я ужасная лгунья, и это так. Но многое изменилось. Я изменилась.

Я спешно ушла, чтобы избежать его вопросов. Но Кетон последовал за мной, и я невольно прислушалась к его тихим шагам и изящному постукиванию трости. В нашу прошлую встречу он только начинал заново учиться ходить.

Мою грудь сдавило. Не так давно я мечтала лишь о том, чтобы вновь увидеть семью и крепко обнять их. Но теперь мы воссоединились, а я только и делала, что старалась держаться от них подальше, так как не знала, что им сказать, кроме лжи.

И это приносило невероятную боль.

Я замедлилась и пошла рядом с братом. Руки засунула в карманы, так как перчатки едва скрывали мои когти.

– Я плохо сплю в последнее время, – наконец выдавила я в слабой попытке объясниться.

– Я тоже, – Кетон наклонил голову, прислушиваясь к треску погребального костра. – Я слышал, вчера леди Сарнай собирала военный совет. Как думаешь, слухи о том, что мы выступим в Цзяпур, правда?

Поэтому я и хотела ее увидеть.

– Не знаю.

– Многие мужчины хотят сражаться. Я среди них.

Я закусила губу, пытаясь игнорировать волну тревоги, поднимающуюся по моему горлу.

– Нет, тебе лучше остаться здесь, с ранеными.

Кетон нахмурился, и я тут же пожалела о сказанном.

– Мои ноги уже окрепли, Майя. Может, я и не такой быстрый, как остальные, но я могу сражаться…

– Ты уже свое отсражался. И вдоволь насмотрелся на войну.

– Сказала моя младшая сестра, – упрекнул он. – Тогда я не знал, за что сражался, а теперь знаю. Остальные солдаты думают так же.

– И ради чего же ты сражаешься?

– Император мертв, шаньсэнь уже на полпути к столице. Ты видела его демона, – Кетон сглотнул. – Если мы не защитим от него Аланди, то да помогут нам небеса. Мы будем обречены.

Как я могла переубедить его, когда сама хотела того же – помочь спасти нашу страну?

Я хотела, чтобы леди Сарнай отправилась в бой. Хотела, чтобы она победила своего отца, убила Гиюрак и отправила ее в глубины преисподней.

Десять тысяч жизней! Это же какая должна быть жажда власти, чтобы пожертвовать ради нее столькими людьми? Я разжала челюсти и умерила свой гнев. Посмотрев в глаза брату, увидела в них пламя и узнала ту же решимость, что горела внутри меня.

– Я поищу леди Сарнай, – вот и все, что я смогла из себя выдавить, положив руку ему на плечо. – Позаботься о папе.

Ни леди Сарнай, ни лорд Сина не пришли на похороны, но я знала, где их найти. Ее высочество спала неподалеку от кухни, выделив все уцелевшие дворцовые опочивальни раненым.

Я услышала ее раньше, чем увидела: она дралась с лордом Синой. Они были так увлечены спаррингом, что не заметили, как я скользнула за колонну, чтобы понаблюдать.

Сарнай до сих пор не сняла броню. Та, должно быть, весила треть от ее собственного веса, но принцесса носила ее с гордостью. Ее плечи были расправлены, на лбу блестели капельки пота. Лорд Сина был вдвое крупнее ее, но она двигалась со смертельной грацией; ее тренировочная палка танцевала в ритме боя, как мои пальцы некогда танцевали с иголкой. Заметив брешь в защите лорда Сины, Сарнай ударила его по колену и, взмахнув палкой, подсекла противника. Тот упал на спину.