– Я устал. Отложим это знакомство на другой раз. Сейчас я хочу отдохнуть.

Его глаза закрылись, и на этом разговор был окончен.

Я с тяжестью на сердце вышла за Эданом и Кетоном из комнаты. Брат коснулся моего плеча и сказал так тихо, чтобы услышала только я:

– У нас выдалась тяжелая неделя. Я останусь и поговорю с ним, когда ему станет лучше.

– Спасибо, Кетон.

Я отрешенно кивнула, пытаясь скрыть разочарование, и пошла с Эданом наружу.

– Не волнуйся, ситара, – Эдан чмокнул меня в щеку. – Я никогда не пользовался популярностью у аландийцев, но мне удалось покорить сердца самых важных из них.

Я выдавила улыбку, но меня тревожило не это. Если папа не доверял Эдану из-за магии, то что он подумает, узнав правду обо мне?

Что он подумает, узнав, что его дочь стала монстром?

…

После окончания битвы о Ханюцзине все забыли. Его императорский халат превратился в лохмотья, сшитый мной зачарованный плащ стал почти неузнаваемым под слоем грязи и крови. Когда я увидела оскверненное и оставленное без внимания тело императора, моя неприязнь к нему заметно ослабла.

– Он заслуживает похорон. Многие его любили… пусть они и не знали, каким он бывал жестоким.

– Он не был хорошим человеком или правителем, – согласился Эдан, – но он достаточно заботился о своей стране, чтобы пойти на жертвы ради нее.

Эдан присел рядом со своим бывшим господином. Ухмылка, в которой часто искажались губы императора, разгладилась в мягкую линию. Теперь, посерев от смерти, он выглядел более величественно, чем при жизни.

Среди талисманов на его поясе я заметила старый амулет Эдана. Он снял его, проводя пальцем по ястребу, выгравированному на бронзовой поверхности. Я думала, что Эдан сохранит его, но после затянувшейся паузы он положил амулет обратно на пояс Ханюцзиня.

– Даже освободившись от клятвы, я чувствовал себя обязанным оберегать его. Я обещал его отцу, что защищу Аланди. И в итоге подвел их обоих.

– Для Аланди еще не все потеряно. Мы не позволим этому случиться.

Эдан кивнул и вновь потянулся за моей рукой, но его прервало прибытие леди Сарнай и ее солдат. Дочь шаньсэня держалась гордо, как любой правитель: одна ее рука была на поясе, другая на рукояти меча.

– Что вы тут делаете? С этим… – Леди Сарнай не нашла в себе сил, чтобы учтиво отозваться об усопшем императоре. Ее лицо ожесточилось. – У нас куча работы. Займитесь чем-нибудь полезным.

Я встала, даже не одарив ее взглядом. Несомненно, от меня ждали беспрекословного повиновения, но у меня было свое мнение на этот счет.

– Он заслуживает того, чтобы его похоронили, ваше высочество. Нельзя просто оставить его гнить здесь.

– Да кто ты такая, чтобы приказывать мне?!

– Он был императором, – попыталась я вразумить ее. – Что бы вы о нем ни думали, он погиб за Аланди.

– Постыдная смерть, – сплюнула она. – Его армию уничтожили. Он позволил взять себя в пленные…

– Вы бы предпочли, чтобы он сбежал? – возразила я. – Император Ханюцзинь не был великим полководцем, но и трусом его не назовешь. Он принял решение остаться со своей страной до конца.

«В отличие от тебя», – подумала, но не сказала я.

Лицо Сарнай помрачнело от моего оскорбительного намека.

– Помойте его и приведите в приличный вид, – приказала она своим людям. А затем, задумавшись, добавила: – Портной, подготовь ему подходящий саван для похорон.

После этого она, не глядя на меня, развернулась на пятках и ушла. Что-то порхало за ней следом.

Моя птичка.

– Идем со мной, – сказала я Эдану.

Мы последовали за леди Сарнай в зал для аудиенций Зимнего дворца, который она быстро присвоила себе, просто положив лук на сосновый стол. Лорд Сина и оставшиеся министры Ханюцзиня уже собрались там и ждали ее прибытия.

– Тамарин, – сердито обратилась Сарнай, когда заметила, что мы шли за ней; ее раздражение подпитывал тот факт, что, несмотря на охотничий слух, она не услышала наших шагов. Дочь шаньсэня скрестила руки на груди. – Кажется, я приказала тебе идти работать над погребальной робой для твоего Ханюцзиня.

Вместо того чтобы ответить, я тихо свистнула, и тканевая птичка, ранее метавшаяся по залу, вспорхнула на мою ладонь.

Леди Сарнай подняла бровь.

– Значит, это твоя птица. Мне стоило догадаться. Похоже, куда бы ты ни пошла, там сразу жди беды.

Я храбро выпрямила плечи.

– Когда мы выступаем в Цзяпур?

– В Цзяпур? – повторила она. Весь совет смотрел на меня как на сумасшедшую.

– Время, чтобы спасти Аланди, на исходе. Мы должны немедленно выступать.

– И с чего бы мне спасать Аланди? – процедила Сарнай. – Император мертв, тысячи его людей убиты. Я не собираюсь отнимать еще тысячу жизней, когда у нас нет надежды на победу. – Она отвернулась. – Мы отступим на запад и заберем всех выживших с собой.

– Но…

– Империи зарождаются и разрушаются. Твой чародей должен знать это получше других.

– Вы злитесь, и у вас есть на то полное право. Ханюцзинь многого вас лишил. Он также лишил много меня – всех нас. Но подумайте, что произойдет с Аланди, если ваш отец станет императором. Вы сами говорили, что он уже не тот человек, каким был раньше, что его развратили демоны. Что помешает Гиюрак стать настоящей правительницей Аланди?

Плечи Сарнай напряглись.

– Нам не победить армию моего отца. Ханюцзинь мертв, так что, если шаньсэнь объявит себя императором, армия Цзяпура встанет на его сторону. Другие военачальники не осмелятся выступить против него.

– Вы можете позвать их на помощь?

– Нет времени, – встрял лорд Сина. – В ближайшие дни шаньсэнь будет в Цзяпуре, и тогда в его распоряжении окажется имперская армия.

– В распоряжении Гиюрак, – подавленно произнесла леди Сарнай. – Ее власть над моим отцом крепнет с каждым днем. Как только она получит кровавую дань, все будет кончено.

– Я думала, кровавой данью была жизнь императора.

– Да, – голос леди Сарнай стал отрешенным. Ее бледные шрамы засветились в рассеянном свете. – И десять тысяч других.

Мой желудок скрутило. Это стало новостью не только для меня, но и для министров. Воцарилось изумленное молчание, а затем все заговорили разом. Сарнай подняла руки и топнула ногой по деревянному полу.

– Хватит! Для моего отца это сущий пустяк. В Пятизимней войне и без того погибли тысячи людей. Он видит в этом возможность свергнуть испорченную династию и начать свою собственную. Я сражалась во многих битвах, так что знаю, когда нужно отступить, а когда идти в наступление. Нам ни за что не одолеть Гиюрак.