Джорджу тоже пришлось хлебнуть немало горя. Родился он вПровиденсе, в католической больнице святого Иосифа, в палате для тех, кто немог оплатить пребывание в больнице. Мать не была замужем, отец осталсянеизвестен. Она не приняла предложение монахинь оставить ребенка дляпоследующего усыновления, забрала сына, чтобы мапьчик служил живым укором еесемье. Джордж вырос в бедняцкой части города и впервые смошенничал уже в четырегода. Мать собралась выпороть его за то, что он опрокинул миску сухого завтрака«Майпо». Джордж сказал, что какой-то мужчина принес ей письмо и оставил вкоридоре. Пока она искала письмо, запер дверь, а сам удрал по пожарнойлестнице. Выпороли его в два раза сильнее, но он навсегда запомнил ощущениесчастья, которое испытал, осознав, что взял верх, пусть и на время. Всю жизньон искал это ощущение. Эфемерное, но сладкое.

Рос он умным и озлобленным. На личном опыте учился тому, чтотакие неудачники, как Хэнки Мелчер, никак не могли усвоить. Джордж и трое егознакомых постарше (друзей у него не было) угнали автомобиль, когда Джорджу едваисполнилось одиннадцать, поехали из Провиденса в Сентрал-Фоллс, их остановили.Пятнадцатилетний парень, который сидел за рулем, отправился в исправительноеучреждение. Джорджа и остальных отпустили на поруки. Джорджа к тому же избил дополусмерти сутенер, с которым тогда жила его мать. У Айдана О'Келлахера былинелады с почками, о чем говорил землистый цвет лица, так что прозвали егоСсыкун Келли. Ссыкун бил Джорджа до тех пор, пока сводная сестра мальчика незакричала, требуя, чтобы тот остановился.

– Тоже хочешь получить? – спросил Ссыкун, а когда Тэнзипокачала головой, добавил: – Тогда заткни свой гребаный рот.

Больше Джордж никогда не угонял автомобиль без причины.Одного раза хватило, чтобы научить его: угонять автомобили с целью покататься –чревато. В этом мире за удовольствия приходилось платить.

В тринадцать его с приятелем поймали на воровстве в «Вулвортсе»[59].Вновь выпустили на поруки. Воровать Джордж не бросил, но стал осторожнее, ибольше его уже не ловили.

Когда Джорджу исполнилось семнадцать, Ссыкун устроил егопринимать ставки в нелегальной лотерее «Цифры»[60]. В то время Провиденспереживал период возрождения, который принимался за процветание в экономическивыдохшихся штатах Новой Англии. Лотерея пользовалась успехом. Соответственно,неплохо шли дела и у Джорджа. Он купил новую одежду. И начал манипулировать свыручкой. Ссыкун полагал, что Джордж – хороший, предприимчивый юноша: каждуюсреду пасынок приносил домой шестьсот пятьдесят долларов. Но отчим понятия неимел, что при этом пару сотен Джордж оставлял себе.

А потом мафия двинулась на север из Атлантик-Сити.Нелегальную лотерею они забрали себе. Кое-кого из местных, заправляющихлотереей, отправили к праотцам. Ссыкуна Келли нашли на автомобильной свалке сперерезанным горлом и яйцами в бардачке «шевроле бискайн».

Лишившись источника существования, Джордж отправился вБостон. Взял с собой двенадцатилетнюю сестру. Отец Тэнзи также оставалсянеизвестным, но у Джорджа были кое-какие подозрения на этот счет: безвольнымподбородком Тэнзи очень уж напоминала Ссыкуна.

В последующие семь лет Джордж довел до совершенстванесколько быстрых афер. Придумал пару-тройку новых. Его мать без лишнихвопросов подписала все необходимые бумаги, чтобы он стал официальным опекуномТэнзи, и Джордж держал эту маленькую шлюшку в школе. Потом узнал, что онапристрастилась к героину. А также, вот они, счастливые деньки, залетела. ХэнкиМелчеру не терпелось на ней жениться. Джордж поначалу удивлялся, потомперестал. Он понял, что в мире полным-полно дураков, которые из кожи лезли вон,лишь бы показать тебе, какие они умные.

Джорджу Блейз нравился, потому что был дураком безпретензий. Не проходимцем, хлыщом или засекреченным Клайдом[61]. Не баловалсянаркотиками, тем более героином. В общем, такого еще нужно было поискать. Блейзслужил инструментом, и в таком качестве Джордж использовал его все годы,которые они провели вместе. Но никогда не унижал и не оскорблял. Как хорошийплотник, Джордж любил хорошие инструменты, на самом высоком уровне выполняющиеработу, для которой предназначались. Он мог повернуться спиной к Блейзу, моглечь спать в комнате, где бодрствовал Блейз, зная, что чемодан по-прежнемубудет лежать под кроватью, когда он проснется.

Блейз успокаивал бушующую в Джордже злость. А это дорогогостоило. И наконец пришел день, когда Джордж мог бы сказать: «Блейзер, ты долженпрыгнуть с крыши этого здания, потому что такой у нас расклад», – и Блейзпрыгнул бы. В каком-то смысле Блейз служил «кадиллаком», которого у Джорджаникогда не было: его мощная подвеска нейтрализовала тряску на ухабистой дороге.

Когда они вошли в «Хардис», Блейз, следуя полученным инструкциям,прямиком отправился в отдел мужской одежды. Своего бумажника он с собой невзял, заменив его дешевым пластиковым, с пятнадцатью долларами и удостоверениемна имя Дэвида Биллингса из Ридинга.

Войдя в отдел, Блейз сунул руку в задний карман, вроде быдля того, чтобы проверить, на месте ли бумажник, и при этом вытащил его на тричетверти. А когда наклонился, чтобы посмотреть какие-то рубашки на нижнейполке, бумажник вывалился на пол.

Наступил самый ответственный момент. Блейз чуть развернулся,держа бумажник в поле зрения и вроде бы не глядя на него. У невнимательногонаблюдателя сложилось бы ощущение, что он полностью поглощен выбором рубашки скоротким рукавом. Джордж очень подробно все ему растолковал. Если бумажникзаметит честный человек, операция отменяется, и они переходят в «Кей-Март».Иногда приходилось предпринимать до полудюжины попыток, прежде чем трюксрабатывал.

– Ну и ну, – удивился Блейз. – Я и не знал, что честныхлюдей так много.

– Честных – нет, – ответил Джордж с ледяной улыбкой. – А вотзапуганных хватает. И приглядывай за этим гребаным бумажником. Если кто-тоутащит его, а ты этого не заметишь, ты лишишься пятнадцати баксов, а я –удостоверения личности, которое стоит гораздо дороже.

В тот день в «Хардисе» им улыбнулась удача новичка. Мужчинав рубашке с крокодильчиком на груди, неспешно шедший по проходу, заметилбумажник и огляделся, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости. Поблизостиникого не обнаружилось. Блейз поменял одну рубашку на другую и теперьприкладывал ее к груди перед зеркалом. Сердце его стучало, как паровой молот.