Того аскета звали Красное Облако. У него были длинные волосы, свисавшие на лицо. Он залпом выпил пороху из большого бронзового кубка. Потом все мускулы его тела словно окаменели, и он стал совершенно нечувствителен! Уверяю тебя! Аскет сел в позу лотоса, достал кинжал и, словно сумасшедший, стал тыкать им себе в живот! Я видел кровь на его коже, словно красные знаки на странице книги!

— Какой ужас! — громко ахнул Пять Защит, заставив Лапику недовольно заворчать.

— Мне говорили, что тот аскет, Красное Облако, мог вывести кинжалом слово «тантра» на своем животе, но кровь при этом не текла, а сразу свертывалась и контуры букв читались совершенно ясно!

Пять Защит решил сделать очередную остановку, чтобы Лапика могла покормить детей (те уже начинали голодно попискивать), но ма-ни-па и на привале не умолкал, поглощенный яркими воспоминаниями:

— Говорят, индийские йоги умеют так заговаривать боль, что ничего не чувствуют. Они знают, как остановить кровь, даже если раны глубокие… Их сила духа не имеет себе равных! Никогда не забуду аскета, у которого тело отвердело, как доска, прежде чем он вдруг приподнялся над землей! Он даже не касался травы! Можно было поводить рукой и убедиться, что он ни на что не опирается!

После недели совместного путешествия эти двое привыкли друг к другу и смогли расслабиться. Ма-ни-па был искренне рад, что не ослушался Рамае сГампо, а Пять Защит тайком благодарил Будду за приятную компанию.

Нападение разбойников разрушило эту идиллию, но постепенно присутствие духа возвращалось к ним. На первой стоянке Пять Защит воспользовался паузой, чтобы подманить собаку, державшуюся теперь в отдалении от людей, чтобы погладить и успокоить ее. Вечером главарь шайки приказал разбить лагерь прямо у дороги, на голых скалах, возвышавшихся над головокружительной пропастью.

— Пять Защит, я не все тебе рассказал, — драматически прошептал ма-ни-па, когда снова представилась возможность поговорить наедине. Нерешительно помолчав, он продолжил: — Когда мы встретились впервые, я шел в Самье по поручению двух людей, чтобы забрать в монастыре очень ценную рукопись.

— Кто были те люди?

— Два индийских духовных лица. Один назвался Буддхабадрой, сказал, что он монах Малой Колесницы. Имя второго — Безумное Облако. Такие жуткие красные глаза!

— Его зовут почти как того йога, что протыкал себя ножом, — удивленно заметил Пять Защит.

— Вообрази, я только сейчас обратил на это внимание! Ведь они и внешностью схожи!

— И что ты делал в Самье?

— Когда я туда прибыл, выяснилось, что свитка там больше нет.

— А как он называется?

— Там очень длинное, сложное название, что-то про «чистую пустоту».

— И что было дальше?

— Достопочтенный настоятель Рамае сГампо узнал, что я встретил тебя на дороге, и велел мне догнать и сопровождать тебя во имя улучшения моей кармы!

— Ты помогаешь мне, творя благие дела? Как мило!

— Именно так, — серьезно ответил ма-ни-па.

— Я польщен.

— Это честь для меня.

— Давай прекратим этот обмен любезностями, дорогой ма-ни-па! — резко произнес юноша.

— Теперь тебе известно все, о Пять Защит. Все как есть!

— Ну что ж. Тот свиток, за которым тебя послали, у меня. Именно за ним отправил меня в Самье мой наставник Безупречная Пустота, ибо это его рукопись. — Пять Защит тоже решился на откровенность и указал странствующему монаху на длинный футляр, по-прежнему притороченный к седлу.

Они помолчали, глядя в огонь. Вдруг молодой махаянист припомнил, что у него остался еще не заданный вопрос:

— Ты упоминал некую Драгоценность. Что это такое?

— Это сильное средство, которое может помочь в беде, меня научил взывать к нему Рамае сГампо, настоятель монастыря Самье. Он называл его Драгоценностью или Наивысшей Драгоценностью…

— И что она собой представляет?

— Позволь не пытаться объяснять то, что я и сам плохо понял. Я запомнил лишь, какие молитвы положено произносить, обращаясь к Драгоценности.

— Сплошные загадки… Ну что же, молись ей — вдруг поможет?

— Хорошо, а еще я буду взывать к Блаженному о нашем освобождении! Доброй тебе ночи! Ом!

— Ма-ни-па, ты уже стал для меня даром Блаженного. Без тебя с двумя младенцами на руках уж и не знаю, как я справился бы с дорогой, особенно теперь! Не сомневаюсь, мы найдем выход. — Голос Пяти Защит был спокойным и уверенным, хотя душу его терзала тревога.

— Несмотря на разбойников, воров и всю путаницу церквей и причудливых культов, о которых ты мне рассказывал, Шелковый путь не внушает мне страха, пока мы движемся по нему, оберегая величайшую ценность из всех, какие мне доводилось встречать. А кроме того, мы всегда сможем поддержать друг друга! Ом!

Совсем стемнело, огонь почти угас.

Сломленный усталостью, Пять Защит заснул наконец в ночном холоде, спиной прижимаясь к ма-ни-па и рукой обнимая бесценную корзину. Он перестал гадать о непонятных намерениях разбойников, о неопределенном будущем: юношу радовало уже и то, что, несмотря на злоключения, он обрел настоящего друга.

ГЛАВА 15

МОНАСТЫРЬ ЕДИНСТВЕННОЙ ДХАРМЫ, ПЕШАВАР, ИНДИЯ

Кинжал Закона, первый помощник Буддхабадры, уже не первую ночь проводил без сна на своем узком монашеском ложе. Он потратил немало сил, чтобы утешить монахов и послушников, сокрушавшихся об исчезновении несравненного настоятеля. Тревога постепенно охватывала монастырь. Кое-кто из братьев так настойчиво сеял беспокойство, что в конце концов в голову людям стали приходить самые мрачные мысли о судьбе Буддхабадры.

— Он не вернется с Крыши мира! Наш достопочтенный настоятель Буддхабадра теперь так близок к нирване, он почти как Будда, он уже достиг бесконечной милости Блаженного, а нам остается лишь хранить веру! — говорили они друг другу, обливаясь слезами.

Деятельный монах с прекрасным именем Жемчужина Учения, которого сам настоятель ставил на второе место после Кинжала Закона, воспользовался случаем нанести удар сопернику и перехватить у того инициативу, распространяя горестные слухи. В свою очередь, первый помощник упрямо твердил, что Буддхабадра просто-напросто задерживается в пути, чем мало-помалу восстановил в обители порядок. Однако день за днем проходили в томительном ожидании новостей, и ему самому все труднее было сохранять невозмутимость. Ведь миновало уже три недели с момента возвращения погонщика. Что сталось с Буддхабадрой? Он ранен? Мертв? Свалился в пропасть? Лежит беспомощный где-нибудь на постоялом дворе? Его пленили разбойники?

Надежда все же сохранялась: настоятель считался отличным ходоком, он не раз бывал в Стране Снегов. Кинжал Закона снова и снова расспрашивал погонщика обо всем, что предшествовало его расставанию с настоятелем, но тот повторял лишь одно: Буддхабадра велел ему найти постоялый двор и ждать его там. Тот поступил согласно распоряжению, но ожидание затянулось.

— Горы