Не знаю, сколько занял процесс – часы или дни. Это было не важно. Колесо завершило свое жертвенное сокращение.

Спицы замерцали, тестируя новую конфигурацию. Все выглядело нормально…

Вот еще одна секция оторвалась и вылетела наружу. Образовались новые спицы, прикрепились к краям плит, между которыми образовалась брешь, и стены вновь сжались.

Колесо вращалось с едва заметным блеском. Мы удостоверились в его целостности.

– Отправить всю энергию на создание портала, – распорядился Дидакт. – Операторам не вмешиваться – ваша работа закончена.

Затем он с великой гордостью и грустью обратился к Предтечам, сохранившим верность Совету во время правления Нищенствующего Уклона и продолжавшим служить, даже заразившись.

Колесо продолжало вращаться, покрываясь густыми облаками. Я увидел последние взблески изящных стыков, систему управления погодой, выравнивающуюся атмосферу, которая охлаждалась или нагревалась, оберегая важный для Библиотекаря груз.

Груз, важный и для меня, но по моим собственным причинам.

Перемещения через портал я не увидел. Думаю, оно и к лучшему.

С момента приземления на кольце я пережил гораздо больше, чем мне было дано понять и выдержать за всю жизнь.

– Ты тоже свободен, юный человек, – сказал Дидакт и взмахом руки разорвал паутину.

Свет в помещении Картографа потускнел и сменился тьмой. Милосердной, спасительной.

Это было время перемен. Я еще не знал, что очень многое для меня изменилось.

Чакас, юный человек, – произнес Дидакт, – Райзер здесь. Мы снова вместе.

Я очнулся. Ощущение – как будто я тону, качаясь в вязкой черной жиже. Тело по-прежнему было бесчувственным. Я едва видел меняющиеся незнакомые цвета и абсурдные силуэты.

Мой взгляд сфокусировался, удалось рассмотреть широкое гротескное лицо – и осознать, что оно выглядит более молодым и гладким, чем сохранившееся в моей памяти.

Действительно ли это Дидакт?

Я понятия не имел, как Предтечи стареют или обновляют себя. Мне было все равно. Мои эмоции были погашены, я испытывал умиротворенность. Почти полную.

– Ты прошел труднейшее испытание, – сказал Дидакт. – И с тобой обращались очень грубо. Я прошу прощения за это.

– Где Райзер?

Мои губы не шевелились. Вообще ничего не шевелилось, но Дидакт услышал меня.

– Он цел и невредим. Я подготовил его для транспортировки. Как только достигнем Ковчега…

– Хочу увидеть его.

Мой старый друг плавал неподалеку, заключенный в пузырь Предтеч. Тело было расслаблено, глаза неподвижны.

Так чувствует себя покойник.

У меня что, опять в голове старый дух?

– А девочка? – выдавил я. – Женщина, Винневра?

– Она тоже отправится с выжившими. Библиотекарь вернет их в подходящую среду обитания.

– Ты помолодел и изменился.

– Дидакт обеспечил меня образцом для моего взросления. Теперь я все, что от него осталось, поэтому служу вместо него.

Наконец до меня дошло.

– Звездорожденный?

– Уже нет… Только в моих снах.

Дидакт со мной еще не закончил, а я сам еще не отошел от ужасов, пережитых на колесе. Как ни крути, Дидакт предал нас. Он это сделал без злого умысла, но все равно причинил боль.

Узнав обо всем, что со мной случилось, я постарался подавить то немногое, что оставалось от моих эмоций. Пытался ничего не чувствовать, но потоки страха, обиды и ненависти схлестнулись вместе и закружились кошмарным вихрем.

Я буйствовал. Я горел.

Что-то отключило меня.

И так повторялось снова и снова.

Все прошло мгновенно, но было очевидно, что это заняло время. Сколько времени, я не берусь судить.

Я вновь оказался в присутствии Дидакта, спускавшегося по глубокой шахте. Мое тело – то немногое, что я видел, а именно часть руки и грудь – обвивали провода и изогнутые пластины.

– Будет непросто, – сказал Дидакт, – но мы должны решить давние проблемы. Очень давние. – Теперь он выглядел не так молодо, как раньше, – сказывалось утомление. – Если придешь в норму, я отведу тебя кое-куда. Это место на установке нужно посетить нам обоим. Сейчас твое состояние нестабильно, и я не хочу снова тебя потерять. Ради твоих сородичей-людей я обязан заботиться о тебе.

– Отведи меня к Библиотекарю. Я сделал все возможное, чтобы сберечь веру в нее!

Мой гнев бурлил, как срывающийся в пропасть ледяной поток.

– Я понимаю, – сказал Дидакт.

– Сомневаюсь. Я должен увидеть ее!

Я слышал свой голос и отдаленное эхо. Похоже, я издавал настоящие звуки в настоящем помещении. В большом помещении.

– Юный человек, мои отношения с Библиотекарем гораздо сложнее, чем твои.

Мы спускались в глубины колеса – в пространство, которое ранее занимала часть Нищенствующего Уклона.

Что еще там находится?

– И что же это за отношения?

– Возможно, позже я объясню. Ты учишься самоконтролю, и это хорошо. Я беспокоился.

Зрение полностью восстановилось. Туннель сменился пустотой. Внизу я увидел знакомый лабиринт зелено светящихся переходов. Сейчас он был устойчив – не шевелился, пока мы продолжали спуск.

– Она здесь?

– Моя жена? Нет, она на одном из Ковчегов. Даже не знаю, на каком именно.

– Ты ведешь меня не к ней.

– Верно. Нам нужно пробудить воспоминание, замкнуть круг, и тогда твое участие будет завершено.

– Завершено? Хочешь сказать, я умру?

– Нет. Ты полностью сохранишь функциональность. Но есть непроясненный набор команд, нежелательный отпечаток, который следует стереть или изменить. Сначала нужно его пробудить.

Это ни о чем не говорило, но внезапно всплыло воспоминание, которое я так долго держал в глубине разума: вогнутые, с алмазным блеском глаза, широко посаженные на большой плоской голове; сложный ротовой аппарат, произносящий странные звуки; массивное тело с поджатыми высохшими конечностями, похожее на сидящего на корточках толстяка или на мертвого паука.

И последняя, но не менее важная деталь: извивающийся членистый хвост, готовящийся воткнуть острое жало в мой позвоночник…

Ребенок – старее, чем наше время, но по-прежнему вечно юный.

Нет!

Я не кричал.

Не мог.