наше солнце похитили и заменили его фальшивой звездой. Это сделала Тень.

Слова давались все проще. Он начал с самого начала и дошел до самого конца. Он поведал о визите таинственной незнакомки, о ее обещании, о трагической встрече на площади и о своем бегстве. Он не продумывал речь заранее – он решил говорить правду и ничего, кроме правды.

***

Во время своей речи Зигфрид не отрывал взгляд от короля. Когда последнее слово было произнесено, он радостно вздохнул и почувствовал, что сделал что-то значимое и прекрасное. Путешествие было окончено. Все.

– Я окончил, – сказал Зигфрид, вторя своим мыслям.

К его удивлению, случились странные вещи.

Вергилий, весь рассказ пребывавший в состоянии глубочайшей озабоченности, тут же принялся шептать что-то монарху на ушко. Король несколько раз согласно кивнул.

– Хм! – молвил король, подумав. – Я выслушал тебя, дракон…

– Зигфрид, – подсказал Зигрфид.

– Неважно!.. – отмахнулся король, и Зигфрид насторожился. – Мы тебя выслушали, и поняли. Твое обращение будет рассмотрено немедля. Советники!

Тотчас же девять пухлых дракончиков в торжественных сюртуках вскочили на ноги со стульев, выставленных вдоль стены тронного зала, и вытянули хвосты в порыве внимания.

– Советники! – еще раз воскликнул король, и дракончики засеменили к трону, – Я призываю вас на внеплановое заседание! Вергилий!

– Кхм! – отозвался Вергилий, – Его дракошество Пафнутий четырнадцатый немедленно созывает экстренное заседание своего королевского совета, дабы судить о речах дерзкого юноши Зигфрида, произнесенных им в присутствии монарха и придворных в сей неподобающий для таких речей час! Явка строго обязательна, а посему – поспешите, о советники! спешите!

Зигфрид чуть не подпрыгнул от обиды, а советники уже завершили свой марш-бросок и выстроились в ряд, к трону спиной, мордами к залу, и были готовы приступить к экстренному совещанию, но… вновь случилось непредвиденное.

– Хм! – неожиданно воскликнул Вергилий, – позвольте, сир, обронить ремарку!

Все замерли.

– Кхе! – удивленно ответил король, – разрешаю!

Ко всеобщему разочарованию, Вергилий вновь коршуном склонился над монаршим ухом и что-то возбужденно прошептал. Правая бровь Пафнутия четырнадцатого стремительно поползла вверх.

– Чепуха! – прогрохотал король.

– Помилуйте, сир! – во всеуслышание просвистел Вергилий, не выдержав напряжения, – но сходство поразительное!

Пафнутий нахмурился и гневно повелел верховному советнику замолчать, а сам при этом невольно бросил на Зигфрида мимолетный взгляд. Их глаза встретились, и дракончик к своему удивлению почувствовал, что душу короля гложет любопытство, а еще, где-то на самом дне, – страх. Показалось, подумал Зигфрид, но чем больше он наблюдал за королем, тем более загадочным казалось ему поведение монарха.

Пафнутий знаком подозвал к себе всех советников и принялся шушукаться с ними, однако взгляд его, словно намагниченный, то и дело стрелял в направлении Зигфрида и задерживался где-то в пустоте. Словно приходя в себя после минутного забытья, Пафнутий с видимым усилием возвращался к бурлящему вокруг совету и неспешно с умным видом кивал в такт шепоту советников, однако мысли его были далеко.

Наконец, когда ожидание стало казаться невыносимым, советники вдруг расступились, король с загадочным видом уставился в сторону, а Вергилий, сделав шаг вперед, эффектным жестом раскрыв пустой пергамент (что было данью традиции, ибо решения совета в особо важных случаях было принято документировать) и, уставившись в потолок для пущей слышимости, проверещал следующее:

– Совет постановил: рассмотреть сие дерзкое обращение по истечении четырех лун, когда более важные государственные дела…

– Но Ваше дракошество, дело решительно не терпит отлагательств! – воскликнул Зигфрид, сжимая лапы в кулачки.

– Молчите! – вскричал Вергилий, – на королевском совете вы не имеете права говорить без приглашения!

К глазам подступили слезы. Зигфрид раздраженно смахнул первые капельки, но за каждой поверженной капелькой шли все новые, целые батальоны слез. Зигфрид приказал им ждать внутри. Потом. Все это будет потом.

Вергилий вновь склонился над королем, который в этот раз кивал с удвоенным усердием.

Через некоторое время Вергилий снова сделал шаг вперед и, водрузив себя на нижнюю ступеньку возвышения, провозгласил следующее:

– Совет постановил: дерзкое обращение юного дракона Зигфрида более не рассматривать, а самого просителя с позором выставить за пределы тронного зала, в спину ему посылая гневные взгляды силами всех присутствующих.

Зигфрид схватился за сердце.

– Ваше дракошество, я сказал правду! Я очень прошу вас рассмотреть это дело лично, я…

Его речь оборвали две грубые лапы, подхватившие его под мышки. Зигфрида поволокли прочь из тронного зала. Он даже не пытался обернуться, его хвост безвольно скользил по богатому ковру. Все было кончено.

***

В королевских покоях царила ночь.

– Не надо, Вергилий, я сам отойду ко сну, – его дракошество Пафнутий четырнадцатый усталым жестом дал советнику понять, что тот свободен. Вергилий молча склонил голову и удалился, напоследок бросив в сторону монарха неодобрительный взгляд – такой взгляд, на который отважится только самый верный слуга (где это видано, чтобы король сам снимал на ночь свою корону – неслыханно!).

Эта дерзость ускользнула от Пафнутия, который был поглощен созерцанием пустого места на стене. Просидев в глубокой задумчивости десять долгих минут, Пафнутий тихо вздохнул, снял корону и аккуратно, как будто вымеряя каждый дюйм, водрузил ее на алую бархатную подушку – ту, что лежала на тумбочке у изголовья королевской кровати.

Неспешно шагая, все еще думая о чем-то, Пафнутий подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение – из-за богатой позолоченной рамки на него смотрел усталый дракончик, немного осунувшийся, грустный, с гладкою и блестящей макушкой, а перед ним стояла одинокая свечка. Даже две свечки: одна была в отражении, а другая – на столике перед зеркальцем, но обе почему-то казались очень одинокими.

Не хватает короны. И мантии. – устало подумал Пафнутий. Однако ему отчаянно не хотелось надевать корону, да и в мантии не было ровным счетом никакой нужды, ведь в королевской опочивальне всегда очень тепло. Поэтому Пафнутий никуда не пошел, а продолжил смотреть на свое грустное отражение, пока ему снова не захотелось вздохнуть. Пора спать.

Он задул свечку и, шелестя тапочками по ковру, побрел к постели.

Какой странный парень сегодня выступал на совете… Вергилий тут же напридумывал про него всякого –теории, догадки. Не мог ли он быть прав? А впрочем, какая разница. Уже так поздно…

Пафнутий не спеша улегся, натянул одеяло до самого подбородка и закрыл глаза. На столике рядом с короной мерно догорала последняя свеча. Ее пламя то и дело вздрагивало, и тогда тень от короны подпрыгивала, как кузнечик, и можно было решить, что это ветер волнует королевский штандарт на высокой башне. Пусть догорает, решил король, не открывая глаз.

Ему было очень тепло и блаженно, и он хотел, чтобы эта ночь никогда не