– Я не могу думать о нем сейчас, – сказала она Клэри. – Не могу…

И Клэри ответила:

– Ничего, все нормально. Только не думай, что он погиб, – это неправда.

И она больше не поднимала эту тему. Вот уже почти три месяца Джульетта всецело завладела ее временем и вниманием: кормить, купать, менять подгузник, играть, возить на прогулку в старой коляске семьи Казалет. По ночам она спала безо всяких снов, однако каким-то волшебным образом всегда просыпалась за минуту-другую до Джульетты на утреннее кормление, ее любимое время дня – никого в целом свете, лишь они вдвоем. Война отошла куда-то на задворки сознания: она не слушала новости по радио, не читала газет. Часами она шила хорошенькие платьица на вырост: батистовые, в складочку, с мережкой, с узким кружевом домашней работы, что дала ей Дюши. Они подружились с Сибил: та искренне восхищалась Джульеттой и всегда была рада поговорить о детях в знающей, успокаивающей манере. Она связала крючком три кофточки и показала Зоуи, как обрезать малышке ногти, чтобы та не царапала себе лицо.

И вот две недели назад Дюши предложила ей посещать Милл-Фарм, где содержались молодые летчики с тяжелыми ранениями – большей частью ожогами – между операциями.

– Их нужно навещать, – сказала она. – Я разговаривала с экономкой: они далеко от родных, те не могут к ним приезжать, да и тебе надо почаще выбираться из дома.

Не то чтобы это был приказ, однако Зоуи сочла за лучшее согласиться. Итак, договорились, что она будет ходить туда три раза в неделю. «Из-за ожогов люди могут выглядеть… странно», – предупредила ее Вилли, но она все равно оказалась не готова к увиденному в Милл-Фарм.

– Как хорошо, что вы пришли нам помочь, миссис Казалет, – приветствовала ее экономка. – Народу у нас немного, но все нуждаются в уходе, а работников не хватает – всего четыре сестры, и одна из них дежурит по ночам.

– Но я ничего не знаю об уходе за ранеными, – встревожилась Зоуи.

– Нет-нет, что вы, этого мы от вас не потребуем! Нет, их просто желательно навещать, составить компанию, почитать – новое лицо, знаете ли, – все развлечение… Начните, пожалуй, с Родди – ему как раз нужно написать письмо, а потом напоите его чаем.

Она провела Зоуи в маленькую комнату, которую при Вилли занимал какой-то ребенок. Сейчас здесь стояла высокая больничная койка, шкафчик с тумбочкой и стул для посетителей.

– Лейтенант Бейтсон, к вам миссис Казалет, – весело объявила экономка, – и до чая у нее хватит времени написать для вас письмо. Боже мой, опять подушки сползли. Я сейчас принесу что-нибудь. – И она вышла.

Лейтенант Бейтсон медленно повернул голову, и Зоуи вздрогнула: правая сторона его лица покрыта блестящей кожей багрового цвета, до того натянутой, что уголок рта слегка приподнялся. На этой стороне глаза не было, оставшийся глаз смотрел хмуро. Руки, по локоть прибинтованные к шинам, лежали на двух подушках.

– Здравствуйте, – сказала Зоуи и умолкла, окончательно растерявшись.

– Тут есть стул, – напомнил он.

Зоуи села. Молчание нарушило возвращение экономки с валиком. Подняв край одеяла, она обнажила ногу, также закованную в шину.

– О да, – протянула экономка, заметив ее взгляд. – Лейтенант Бейтсон у нас побывал в боях…

– Одного вполне хватило.

Он глянул на Зоуи, и ей показалось, что он пытается подмигнуть.

– Ну вот, – приговаривала экономка, словно не слыша, – теперь можете опереться здоровой ногой и удержитесь на месте.

– Вряд ли у меня есть шансы сбежать.

Она расправила одеяло и выпрямилась.

– За вами глаз да глаз! – шутливо покачала головой она. – Его планшет в ящике, миссис Казалет. – И она снова вышла.

Зоуи охватила паника, она не знала, куда девать глаза.

– Видок у меня еще тот, да? – пришел он ей на помощь.

– Похоже, вам здорово досталось, – ответила она, глядя ему в лицо, и он слегка расслабился.

Зоуи встала и вытащила из ящика планшет с бумагой и ручку.

– Ну что, давайте напишем?

– Ладно. Это маме. Боюсь, я не мастак писать письма. «Дорогая мама…»

Повисла долгая пауза. Зоуи терпеливо ждала, занеся ручку над бумагой.

– «Ну, как ты поживаешь? Здесь очень хорошо. Меня тут подержат еще пару недель, а потом перевезут обратно в Годалминг на операцию. Говорят, что я иду на поправку. Кормят хорошо и ухаживают за нами тоже».

Снова молчание.

– «Надеюсь, папе нравится в отряде обороны, а у тебя не слишком устает спина от работы в столовой. Пожалуйста, поблагодари Милли за открытку».

– Погодите! – прервала его Зоуи. – Слишком быстро.

– Извините.

– Все нормально, я дошла до тети Милли.

– Это не тетя, это моя собака. Как думаете, хватит? Мне больше ничего не придумать.

– Еще на страницу не набралось.

– А… Ну ладно… «Пожалуйста, позвоните Руфи и попросите ее не приезжать – скажите, что к нам не пускают посетителей, а на самом деле я просто не хочу. Надеюсь…» – Он умолк. – Нет, не годится.

Она догадалась, что он пытается улыбнуться, и на глаза навернулись слезы.

– Просто напишите: «Твой любящий сын Родди».

К тому времени, как Зоуи нашла конверт, надписала его и прочла письмо вслух, пришла медсестра с подносом: тарелка сэндвичей и две чашки чая.

– Экономка сказала, что вы будете его кормить. Вот соломинка. Вам удобно? – обратилась она к раненому.

– Отлично. А вы как поживаете?

– Жаловаться не на что. – Она поставила поднос на тумбочку и занялась подушками.

– Будете перевязывать? – спросил он, и в его голосе послышалось едва скрываемое опасение.

– Не сегодня, – успокоила та. – Отдыхайте. Я потом вернусь за подносом. Позовите, если что понадобится.

Ей придется его кормить, заволновалась Зоуи, но как это правильно делать? Она сунула соломинку в чашку.

– Слишком горячий, я обожгусь.

Сэндвичи были довольно тонкие, с обрезанной коркой. Зоуи придвинула стул поближе к кровати, взяла сэндвич и поднесла ему ко рту. Он попытался откусить, но едва смог открыть рот: пришлось крошить на мелкие кусочки и просовывать.

– Совсем я дохляк, правда? – пошутил он.

– Ужасный дохляк!

– Когда вы улыбаетесь, то напоминаете мне киноактрису. – Сперва ей показалось, что он просто держал еду во рту, но теперь проглотил – по гладкому, костлявому горлу прокатилась маленькая волна. – Вы тут рядом живете?

– Да, в усадьбе.

– Вижу, вы замужем.

– Да. – Через паузу она уточнила: – Он служил во флоте.

Забинтованная кисть неуклюже опустилась на ее руку.