В моем взгляде промелькнул нескрываемый скепсис. Кьяр уловил его и произнес:

– Я рассказал вам об этом, чтобы вы поняли – Адрас убил себя сам. Это первое. И второе – если светоч убьет либо сильно повредит кого-либо из находящихся сейчас на Тэнетре принцев, половина населения будет уничтожена просто вырвавшейся из-под контроля силой самих принцев. Именно поэтому закрытие Тэнетра мы с Араэденом посчитали приоритетной задачей. Из-за вас.

Сильно удивилась подобному заявлению.

Кьяр улыбнулся и пояснил:

– Будем откровенны – что мне, что моему светлому брату абсолютно плевать, сколько и каким образом жителей пострадает. Темных вырвавшаяся сила не тронет, а люди для нас не имеют никакого значения.

Недосказанным осталось: «Они имеют значение только для тебя, Катриона».

– Я… поняла, благодарю за пояснения, – вежливо ответила принцу. И тут же спросила: – А что с территориями орков? Насколько мне известно, у них тоже достаточно сильных магов. Что, если светочам удастся проникнуть туда и вторжение начнется с оркских территорий?

Вопрос на грани падения в пропасть… и я старалась ничем не показать, насколько важен для меня ответ. Ничем не выдать. Не позволить измениться даже взгляду.

– Орки… – задумчиво произнес Кьяр. Помолчал, глядя на маленького, сотканного из черного клубящегося тумана монстра на своей ладони, и произнес: – Уже не проблема.

И у меня сжалось сердце.

Не просто сжалось – забилось втрое сильнее, словно хотело вырваться из груди напрочь, но я оставалась сидеть все с тем же внимательно-учтивым выражением на лице, все с тем же легким интересом во взгляде, все так же идеально прямо держа спину и величественно вскинув подбородок. Это где-то там, внутри, все рушилось, а внешне я превосходно держала лицо. Это я умела, как никто иной, уступая в данном искусстве разве что кесарю.

– Уже не проблема? – переспросила ровным тоном.

Переведя взгляд со своего ручного монстра на меня, Кьяр кивнул и добавил:

– Араэдену невероятным образом удалось договориться с их новым правителем. Мой светлый брат вызывает откровенное уважение.

С трудом сдержала порыв уничтожить кристалл и прекратить разговор. Потому что кричать захотелось от отчаяния! «Араэдену невероятным образом удалось договориться с их новым правителем?!» Да он просто купил Динара призрачным шансом встречи со мной! Вызывает уважение? Нет, вызывает ярость, так вернее будет! Потому что кесарь играл, кесарь опять играл нами, как куклами, и что-то мне подсказывало, что Кьяр уже тоже на крючке и его аккуратно и уверенно оплетают узами, чтобы превратить в очередную марионетку Великого пресветлого императора!

Разбить бы сейчас что-нибудь. Хоть что-нибудь! Упасть на пол и, обняв колени, повыть от отчаяния!

Но…

Но я продолжала сидеть все с той же задумчивой улыбкой, не выдав ничем охвативших меня эмоций. Да уж, моей выдержке мог бы позавидовать любой, но едва ли я хоть кому-либо пожелала бы оказаться на моем месте. Меня наказывали! Довольно жестоко и показательно. Сбежала на Свободные острова и избавилась от рун влияния? Получи того, кто пришел за тобой сквозь время и миры, но в изрядно подпорченном состоянии! Потому что я сильно сомневаюсь, что Динар сумеет противостоять магии светлых рун.

«Я распоряжусь, чтобы его сопроводили на остров»…

Где же сейчас Динар?! Великий Белый дух, только бы он не был во дворце кесаря! Только бы не покидал территории орков! Только бы…

Но вслух слегка ироничное замечание:

– Удивительно, что моего императора пропустили на территории орков.

– Нет, – покачал головой Кьяр, – что вы, они слишком опасаются Араэдена. Встреча состоялась в Радужном дворце.

А чтоб вас всех серые гоблины пожрали!!! О Мать Прародительница! Он пошел к кесарю! Этот наглый, не поумневший с годами рыжий пошел к кесарю! За каким демоном?! Зачем, о Великий Белый дух, зачем?!

«За тобой… – отозвалось в душе, – он пошел к нему за тобой…».

– Что ж, благодарю за время, уделенное мне, ваше темнейшее высочество, – вежливо улыбаясь, завершила разговор я.

– Всегда искренне счастлив видеть вас, Катрин, – произнес Кьяр.

Вновь улыбнувшись в ответ, протянула руку, коснулась кристалла, уничтожая, и взвыла. Молча. Беззвучно. Отчаянно.

С другой стороны, смысл отчаиваться? У меня всегда под рукой воды Эхеи, она смоет любые руны со всем их влиянием, но тут… тут я поняла, что именно сказал кесарь: «Я распоряжусь, чтобы его сопроводили на остров». И до меня дошло очевидное – он не сказал, на какой именно остров! В его словах не прозвучало «на Свободные острова»…

Я потянулась к шкатулке, схватила следующий кристалл и, лишь подумав «кесарь», преломила пространство.

Кесарь сидел все там же и все так же, разве что на тонких губах играла едва уловимая победная улыбка, а в левой руке император Эрадараса держал бокал с алым, как кровь, вином. С усмешкой отсалютовав мне, император, не отрывая от меня взгляда, отпил глоток, затем полюбовался игрой света на хрустальных гранях бокала и произнес:

– Один-один.

Так значит, да?

– Именно, – его глаза победно сверкнули.

Едва зубами не заскрежетала!

– Ну что ж. – Кесарь сделал еще один глоток вина, после посмотрел на меня и совершенно спокойно произнес. – Я полагаю, моей нежной супруге самое время вернуться домой, не так ли?

А чтоб тебя серые гоблины сожрали!

– Это вряд ли, – издевательски ответил супруг, – мир не тот, да и гоблины мне не соперники.

Он даже не стал говорить, что орки и тем более полуорки ему не соперники тоже! Не стал, но я все прекрасно поняла. Сложно не понять столь явного намека.

Откинувшись на спинку стула, посидела, кусая губы и стараясь не сорваться на крик, вопли, вой и высказывания всего того, что я по поводу некоторых вечноживущих думаю. И главное, мог бы сказать сразу, но нет – позволил до всего дойти самой и явно с огромным удовольствием проследил за моим разговором с Кьяром.

– Ты была великолепна, – подтвердил мои мысли Араэден.

Посмотрела на него со всей ненавистью, на которую только была способна, а способности у меня запредельные, в смысле, давно вышли за пределы того, что я о себе вообще знала.

– Где Динар? – ровно спросила я, сдерживая эмоции.

Хотя какого демона, кесарь и так о них знал, но, видимо, попытка сохранить лицо была тем единственным, что у меня оставалось.

Араэден улыбнулся, откровенно посмеиваясь над моей попыткой выглядеть невозмутимой, протянул руку, и преломленное пространство отразило камеру. Темную, едва освещенную камеру, в которой на полу сидел полуобнаженный, покрытый татуировками мужчина с небрежно собранными в хвост медными, до боли знакомыми во всех их оттенках волосами.