Салават никому ничего не объяснял. А зачем объяснять? Ведь все предельно ясно. Если тебе говорят – надо поймать живым или мертвым, то зачем стараться спасти жизнь преступнику? Салават славился своим чувством юмора, настолько железобетонным, что от него отскакивал даже Меркурий. Кулаки его были сделаны из этого же материала. Кое-кто из бывших друзей – бывших становилось все больше и больше, если он выпивал с ними, прямо как в скандальной рок-группе, – говорил: «Что у пьяного Салавата в голове, то гранит». Он не понимал этой поговорки. Но ему нравилось, как она звучит. Гранит. Что-то очень твердое, а значит, мощное. Он был мощным. Все верно. Все так и есть.

Леха, напарник Греты, с детства мечтал заниматься обучением собак и служить на границе. Родители подарили ему несколько книг по дрессировке. А отец рассказал о том, что и он, и его отец были пограничниками. И что он полностью одобряет желание сына. Маленький Леша обрадовался и попросил завести щенка овчарки. И они завели. Сначала одного, потом еще двоих. Они жили в собственном доме, и проблем с местом не было. Зато мальчик занимался со своими питомцами и обучал их командам. Мать смотрела на это и не могла нарадоваться. А отец пожимал кулак и говорил – это мой сын, он будет лучшим кинологом, будет ловить преступников.

Сашка Молчун, напарник Шарика, полюбил собак на службе. Он, как и Леха, служил на границе и однажды попал под обстрел противника. Мина сделала его глухим на правое ухо. Повезло, что подорвался не он. Овчарка Соня, которая сопровождала их группу, оттащила раненого Молчуна в яму, сам он с трудом соображал, что происходит. Вокруг свистели пули, грохотали автоматы. Когда пришел в себя, враг отступил – вовремя подоспела помощь. Молчун обнял Соню и поблагодарил ее. Хозяин собаки погиб в облаве, и тогда Молчун взял на себя все заботы по уходу за ней. Они стали друзьями, пока не пришло время парню возвращаться домой спустя полтора года.

Четверо парней в камуфляже ворвались в эту историю с диким треском, а выпрыгнут из нее со скоростью шестиклассника, бегущего в туалет, съевшего утром вместо витаминки мамкино слабительное.

– Лежать! Руки! Покажи руки!

Миша их почти не слышал. В голове шумел капкан, передающий сигналы через ногу. А еще левая рука шумела громче, чем слова парней с оружием. Мамаша смотрела то на законников, то на Мишу и смеялась.

– Ой, как весело сейчас будет. Смотри, Мишаня, смотри. Вот они, твои спасители. Сейчас отведут тебя в больничку, наложат тебе бинты, покормят, укроют одеялком, уложат спать и дадут волшебную таблеточку, завтра встанешь как новенький.

– Замри, сука! Замри!

– Эта падла в капкан попала.

– Поделом ему, говнюку долбаному.

– Ах, как мило! Говнюк долбаный, – завизжала мамка. Она подняла с земли какую-то палку и оперлась на нее.

Кто-то поставил Мише на грудь что-то тяжелое. Ощущение было, что это чугунный утюг, внутрь которого кладут угли. Воздух с трудом просачивался в Мишины легкие.

«Они что, гладить футболку мою будут? Я же не собираюсь на вечеринку».

«Пока не собираюсь».

Миша пригляделся к лицу, нависшему над ним. Маска ниндзя из фильмов детства и глаза. Глаза! Тоже из фильма, они жгли лучами смерти. Миша вздрогнул и приготовился уворачиваться от ярко-красных лазеров, которые должны вот-вот появиться из глаз спецназовца.

– Замри, замри, а то я тебя прямо сейчас урою, понял?

Миша подрагивал под его ногой. И стонал.

– А что с собаками?

– Не знаю.

– Будто испугались парня.

– Может, он больной какой?

– Ноге звездец. Только отрезать, – сказал худой кинолог, осмотрев капкан.

– Я думаю, до этого не дойдет, – ответил спецназовец.

– Руки поднял, ты меня слышишь? Руки поднял! – тот, кто давил ногой на грудь, был самым большим из них. И если бы Миша в этот момент пошутил, то остался бы без головы. Но ему было не до шуток. Он и соображал-то с трудом. Боль заперла чувство юмора в шкафу. Миша потянул руки к небу. С одной стекала кровь. Руки тряслись, как молодые осины в ураган. Пальцы свело, они больше походили на рыболовные крючки.

– Сверчок, давай наручники, – сказал здоровяк.

– Постой, не торопись, брат, – ответил Сверчок.

– Чего? Почему?

– Ох уж этот Сверчок! – засмеялась мамаша. – Первой жене изменял, второй жене – тоже, а третьей – уже по заведенному обычаю. Сына чуть не кастрировал, когда узнал, что тот гей. Я бы так же сделала, кстати, если бы ты был геем. Но ты вроде вообще бесполый, хотя стручок дергаешь. В общем, Сверчок – ветеран Чечни, и крышу у него рвет будь здоров, тут и мастер-крышедел не поможет. Сколько по пьяни драк было? Если бы не его друзья, которые его прикрывали, то он давно бы сидел на зоне.

– Парень ведь шустрый. Так? – сказал Сверчок. Здоровяк, под маской которого прятался Салават, не смотрел на друга. Он смотрел на Мишу, жег того глазами. Миша же переводил мутный взгляд то на одного ниндзя, то на другого.

«Откуда у ниндзя автоматы? Я думал, у них звездочки и нунчаки».

– Шустрый парень, ага, – отвечал здоровяк.

Сверчок повернулся к остальным.

– Бегает быстро, так ведь? – спросил он.

Третий кивнул. Четвертый, разглядывающий ногу в капкане, не отреагировал. Начиналось что-то интересное. Мамка потирала руки.

– Смотрите, как далеко ушел, – сказал Сверчок, – Мы же не могли его так быстро поймать?

– Не могли, конечно. Вон какой Мишка бегун, – крикнула мамаша.

Миша посмотрел на маму.

– Они тебя не видят? – выдохнул он.

Трое с оружием тут же повернулись и направили стволы автоматов в лес. Кроме Салавата, он ткнул оружие в лицо таксиста.

– Что там? – спросил Салават.

– Вроде никого, – ответили остальные.

– Парень нам голову морочит. Думает, что запугает нас, – сказал Сверчок.

– Тут кто-то прячется? – спросил Салават у Миши.

– Прячется, прячется. Да только хрен найдете! – каркнула Мамаша.

Миша посмотрел ниндзя в глаза.

– Ты че, глухой? – сапог надавил сильнее, автоматный ствол больно ткнул Мишу в лицо.

– Я… нет, – Миша снова посмотрел на маму.

Вот она, стоит в метре от него, затесалась в массовку, а парни ее не видели. Она до сих пор жила в его голове, только теперь не просто разговаривала с ним, но и ходила вокруг, опираясь на деревяшку. Теперь он видел ее. Все, он точно сошел с ума. Окончательно. Ему бы мягкую кровать, ему бы белый халат, ему бы таблетки, чтобы улететь, но вместо этого – земля, капкан, кровоточащие раны и четыре ниндзя.

– Скажи им. Скажи — вот она, твоя мамка, стоит рядом, скажи, что я не дам тебя в обиду. Ты же хотел в студию с мягкими стенами. Скажи, и посмотрим, как далеко ты отсюда уйдешь.