– У нее никого нет, а у нас нет бабушки. – Я повел плечом, поворачиваясь к городу. – Попробуем пожить вместе.

– Вот так просто?!

– Она – хороший человек. А в нашем доме еще много пустых комнат.

Да, сложно определить доброту и честность человека за неполный день. Пусть даже интуиция шепчет, что такие вареники не могут выйти из-под рук плохого человека, – всегда имеется шанс ошибиться. Но у меня есть Федор, а у него – дар смотреть внутрь людей.

Внутри Веры Андреевны чернел мертвый лес, окруживший крохотную прогалину с проржавевшими качелями, опутанными ветками тусклых деревьев. Высокая трава, вся желтая от жестокого солнца в зените, укрывала под собой старые ходы и тропинки. Но все это – пугающее и грустное – было уже не важно. Потому что сотнями тысяч пробивались на ветвях зеленые почки, а значит, скоро придет весна и лес вновь расцветет. А качели мы смажем, и на поляну вновь вернется смех.

Только знать это – про талант Федора и про то, что он видел, – Артему вовсе не нужно.

– Пусть, – махнул друг рукой. – Признаю, это ваше семейное дело. Хорошо, Веру Андреевну пустили в крепость, потому что она твоя бабушка. Но почему ей вот так просто разрешили зайти на кухню – туда, где готовится еда для всех?

– Но-но! Там столько творога нет.

– Ладно, но себе они тоже там готовят? – прищурился он пытливо.

– Наверняка.

– Так почему постороннего пустили в стратегическое место?

– Потому что я попросил.

Где же еще готовить?

– Вот видишь! – возликовал он, будто бы подловил на чем-то важном.

– А ты остаешься без вареников, – мрачным тоном испортил я ему настроение.

– Я пострадаю за правду!

– И утром – тоже.

– Максим, давай не будем горячиться, – поднял он руки. – Просто я не знаю ни одной причины, из-за которой они себя ведут с нами так… как они ведут. Вернее, даже не с нами… с тобой.

– Как именно? – уточнил я.

– Слишком хорошо, – как-то обескураженно выдохнул он.

– Вот смотри, – встал я рядом. – Я предлагаю тебе яблоко, бесплатно.

– Оно не твое.

– Да я для примера. Даю тебе то, чего у меня много, просто потому, что хочу сделать подарок. Это ведь хороший поступок?

– Ну.

– Так почему ты хочешь лишить права на хороший поступок всех этих людей? – развернулся я к Артему.

– Потому что это крепость Биен, и я не слышал ничего хорошего о ее обитателях, – зябко передернув плечами, украдкой глянул Артем на свиту.

– Наверняка есть люди, которые ничего хорошего не слышали про наш город. А ведь мы там живем.

– Это совсем другое! – с жаром возразил он, стараясь говорить убедительно, но негромко. – Это крепость в самом центре чужих земель! Никто их сюда не звал! Земля подарена испанцам за военную помощь, а они коварно взяли испанцев в клан!

– Прямо-таки коварно? – усомнился я.

– Они должны были принять корону Долгоруких на свой герб в знак благодарности. Но их заставили отказаться!

– Сложно заставить быть верным. – Я вспомнил свое детство и первых друзей. – Так же, как отказаться от преданности, – добавил, вспомнив о нынешних.

– Но можно заставить бояться!

– Ну, они не выглядят испуганными, – повернулся в сторону охраны, с полуулыбкой следящей за беседой Светы и гида.

– Зато весь мир вокруг их боится! Ты знаешь, почему построены эти стены? – сильно хлопнул друг по камню ладонью.

– Да сейчас спросим, – повернулся я было к нашему гиду, но Артем удержал за плечо.

– Он тебе расскажет красивую байку и ни слова правды. Эти стены строились не ими! Их построили от них! И уже потом подарили кусок земли вместе со стенами, с условием никогда не разрушать и не делать ворот! Максим, это страшные люди! Потому что у других землю давным-давно отняли бы! – привел он решающий довод.

– Я тебя понял, – подумав, качнул головой. – Знаешь, это как со сторожевой собакой. Она рычит на чужих и кусается, потому что те приходят в ее двор украсть или что-нибудь сломать. Люди обходят калитку стороной и вздрагивают от громкого лая. Смотрят, чтобы в заборе не было худой доски и собака не выбралась бы на дорогу. Но она на самом деле не злая, а для хозяев – самая умная, добрая и преданная. И чужаки, которые не лезут во двор, ей совсем не нужны, пусть даже те говорят про нее только плохое.

– Это совсем не то! И мы – не хозяева крепости!

– Мы друзья тех, чьи друзья друзей – хозяева крепости.

– Собака такое не поймет.

– А тут люди все берегут, если ты не заметил. Им этого достаточно, чтобы хорошо относиться.

– Но к тебе относятся по-особенному!

– Потому что я приехал с варениками, – наставительно ответил товарищу. – А еще я не ищу плохое в чужом доме и понимаю, что надо отвечать на хорошее отношение взаимностью.

– Ты уже яблоки спер!

– Собрал с земли, – без настроения повторил я. – Да что ты на них смотришь, как Пашка на женскую раздевалку! На, бери.

– Максим, это непростые яблоки! – дрожащим от негодования голосом произнес Артем.

– Ну и ешь их по-особенному, – махнул я рукой на чудачества друга, силком вложил плод ему в руку и двинулся по стене дальше.

Одновременно Света потеряла интерес к зданиям на горизонте, и мы продолжили синхронное движение.

– Это компактный запас Сил в виде яблок! – подхватив скрипку, тут же догнал Артем. – Плодоносящее дерево рядом с природным выходом Силы в виде родника. Единственное в северо-западном регионе! Никто не стал бы охранять простой клочок земли! Ты хоть понимаешь их ценность?!

– Я знаю, что они вкусные.

Услышав ответ, Артем на некоторое время застыл на месте от возмущения.

– Думал, ты их для конкурса ешь, – все еще косясь с подозрением, произнес он.

– Помогут?

– Запас Сил будет нелишним, – поразмыслив, кивнул Артем. – Там скорость истечения минимальная, до недели может продержаться.

– Тогда тоже ешь.

– Мне-то зачем? Я – скрипач. – Он смущенно посмотрел на плод, все еще не торопясь пробовать.

– Зато когда ешь, не переживаешь.

– Я умею это делать одновременно!

– Тебе же хуже. – Я взял новое яблоко из корзины.

Рядом обиженно захрустел Артем.

А яблоко – самое обычное, как на вкус, так и по внутренним ощущениям. Сколько я ни прислушивался к себе, так ничего не уловил. Скорее, байка это все – как про то, что черствый хлеб дает храбрость при встрече с волком или про пользу манной каши. Или приманка для алчных людей в заготовленный для них капкан.