Сказать по правде, она себя именно так и чувствовала —сироткой, за которой гонятся серые волки. Получив свой коньяк, Наташа сделалаглоток, обернулась.., и увидела Негодько, который как раз входил в дверь. Онотыскал свою жертву и впился в нее глазами.

От ужаса Наташа подскочила, уронила сумочку на пол, сползлас табурета и, сев на корточки, сжалась в комочек. Через некоторое время еесосед нетерпеливо пошевелил ногой и спросил сверху:

— Эй, дама, с вами все в порядке?

— В полном, — соврала Наташа и встала в полныйрост — красная и недовольная.

Надо же, он назвал ее дамой! Мог бы сказать — «девушка». Вконце концов, именно сегодня она рассчитывала на то, что выглядит на двадцатьдва.

В тот же миг позади нее раздался резкий оклик:

— Фекла Валерьяновна!

Наташа решила ни за что не сознаваться, что она — это она.Приосанилась, сделала гордое лицо и, медленно обернувшись, уставилась в глазасвоему преследователю. К ее ужасу, он снова полез в карман, и тогда она быстросказала:

— Вы ошибаетесь, любезный! Я никакая не Фекла и уж темболее — не Валерьяновна! Какая я вам Фекла Валерьяновна? Ха-ха!

— Ха-ха! — сердито повторил за нейНегодько. — Очень смешно. Ну вот что, госпожа Серохвостова, хватит ломатькомедию!

Зеленоглазый тип вместе с глотком спиртного поспешнопроглотил ухмылку. Фамилия Серохвостова пришлась ему по душе.

— Да какая я вам Серохвостова?! — ненатуральнымтоном заявила Наташа.

— На самом деле я в курсе, что вы Смирнова, —тотчас отозвался Негодько. — Вы намеренно ввели меня в заблуждение.

— Какие-то проблемы? — полюбопытствовал бармен,появляясь возле них, словно бесплотный дух.

— Никаких проблем! — угрожающим тоном ответил Негодько.

— Гражданин перепутал меня с какой-тоСерохвостовой! — быстро сообщила Наташа. — Пристал как банный лист:подавай ему Феклу Серохвостову! В крайнем случае — Наталью Смирнову. Тогда какя на самом деле — Ксения Кушакова.

— Да что ж вы врете-то? — Негодько налилсябагровой ненавистью.

— Я никогда не вру! В моем паспорта черным по беломунаписана моя фамилия — Кушакова.

— Покажите! — ее мучитель выпятил подбородок ишироко расставил ноги, словно собирался драться.

— Вот! — сказала Наташа, добыв из сумочкиодолженный документ и сунув его под нос Негодько. — Съели?

— Вы что, рецидивистка? — угрюмо поинтересовалсятот и немедленно воскликнул:

— И что это за фотография?!

— Чем она вам не нравится? — проворчала Наташа,ловко спрятав паспорт обратно в сумочку.

— Там сфотографирована хорошенькая девушка!

— Ну вы и хам! — искренне возмутиласьНаташа. — Так меня оскорбить!

— Я вас не оскорбляю! Но на фотографии в вашем паспорте— вовсе не вы. Кто это там сфотографирован?

— Могу вас заверить, что не Серохвостова, — желчноответила она.

— Да что вы мне мозги канифолите?!

— Это не я вам, а вы мне канифолите! Разве я спрашиваюу вас, кто фотографировался на ваш паспорт — Рябчиков или Чернопрюкин?

— Какой Чернопрюкин? — оторопел Негодько. —Кто это еще такой?

— Это никто, это просто пример!

— Зачем вы меня путаете?

В этот момент в кармане у Негодько зазвонил телефон. Онвыхватил его молниеносным движением и прижал к уху. Послушал несколько секунд инемедленно бросился вон из бара, крикнув на ходу:

— Мы с вами еще встретимся!

— Жду не дождусь, — пробормотала Наташа и однимбольшим глотком допила коньяк.

Ей было страшно. Во время разговора она взмокла и теперьобмахивалась ручкой, как какая-нибудь впечатлительная дамочка на просмотрефильма «Нашествие помидоров-убийц». Тип, который сидел по левую руку ипрослушал весь «концерт», изо всех сил делал вид, что он глух и нем. Впрочем,зеленый глаз постоянно косил в сторону Наташи, и она это прекрасно видела.Ясное дело, что ему любопытно! Любопытно — но не более того. Губы у незнакомцабыли узкие, безо всяких изгибов — бесчувственные. Маловероятно, что такойчеловек способен проявить интерес к женщине, попавшей в трудную ситуацию, и прислучае совершить геройский поступок, выручив ее из беды.

Прошла пара минут, и к барной стойке приблизился кто-то еще.Сначала Наташа увидела тень, упавшую на ее стакан, затем услышала сопение инепроизвольно съежилась. Однако переживала она совершенно напрасно. Рядом с нейобосновалась незнакомая женщина лет тридцати — невысокая и полненькая, с розовымищечками и решительно сжатыми губами.

Окинув ее быстрым взглядом, Наташа успокоилась и заказалавторую порцию коньяка. И вдруг розовощекая дама повернула голову и громкоспросила:

— Вы его девушка?

— Нет! — испуганно ответила Наташа, подумавпочему-то про зеленоглазого.

— Слава богу! — от облегчения ее соседканемедленно потеряла форму и расплылась по табурету, подобно плохо взбитому безев жаркой духовке. — Ах, как я расстроилась, когда увидела вас вместе! Онмне сразу же безумно понравился.

Наташа нетерпеливо поерзала и покосилась на зеленоглазого.Он по-прежнему делал вид, что разговор его не касается.

— Видите ли, — продолжала розовощекая, — мыработаем вместе. Он устраивает для гостей быт, а я — праздники.

«Он — это Ерискин, — пронеслось у Наташи в голове. —Неужели этот тип и в самом деле может разбить женское сердце?»

— Кстати — меня зовут Тося.

Она протянула маленькую ручку, и Наташа с глупым выражениемлица ее пожала.

— С тех пор как мы встретились, я мечтаю о нем денно инощно! — переходя на шепот, поведала Тося. — Так, значит, вы не егодевушка?

— Ну что вы! Как вы могли подумать! — воскликнулаНаташа, не уточняя, впрочем, кто же она такая есть. — Теперь-то я понимаю,для кого Роман решил устроить романтический вечер при свечах! То есть без свечей.

— Что? — ахнула Тося, покраснев. — Вечер? Сомной? Но он ничего мне не говорил!

— Еще скажет! — пообещала Наташа, прикидывая, какиспользовать снятый Ерискиным двадцать четвертый номер к всеобщему удовольствию. —Мы с ним добрые друзья, — приврала она. — Он мне рассказываетбуквально все, что у него на сердце.

Наташа обратила внимание на то, что зеленоглазыйокончательно потерял интерес к происходящему и повернулся к ним спиной. Этобыла широкая спина, за которой, наверное, приятно прятаться. Когда окрыленнаяТося упорхнула, Наталья закинула ногу на ногу и подперла щеку кулаком. Двепорции коньяку на голодный желудок сделали свое дело — страх не то чтобы исчез,но как-то съежился и потерял остроту. «Неужели, — подумала Наташа, —мне не удастся ускользнуть от убийц? Да это мне раз плюнуть!».