— И где начинать поиски?

— Что вы искать собрались? — поинтересовался Озерецковский. — Может помощь требуется?

— Благодарю, вряд ли кто поможет, — еле слышно ответил Алексей и сел подле Бобринского.

Тот грустно смотрел в пол и молчал, на что Озерецковский попробовал найти подбадривающие слова:

— Может вас там счастье ждёт? Ревель не самое дурное место, а очень даже наоборот! И поверьте, не только город интересен, но и люди…. женщины.

Бобринский только удивлённо поднял к нему взгляд, и Озерецковский замолчал. Он понял, что больше нечего здесь делать, тут же оставив друзей снова одних.

— Что ж, — хлопнул в ладоши Николай. — У них свои планы, у нас свои. Мы же можем и не расставаться пока, верно? Один Бобринский теперь средства имеет на дорогу.

— Вот именно, иначе на какие доходы нам следует вернуться в Россию? Может тогда одолжишь, Алексей Григорьевич? — обратился Антон к Бобринскому, но тот с усмешкой снова уставился в пол.

— Оставьте его в покое, — отозвался Алексей, будто понимая товарища.

— Всю дорогу он ел и пил на наши сбережения, своими не делился, а теперь как быть? — поразился Антон.

— А может следовало не гулять, пить и по девкам бегать, а просто поскорее в Россию добраться? — напомнил Алексей товарищам, как медленно шло их путешествие до этого дня и куда истратили все средства. — Жалею, что свои деньги не сберёг, а вам одолжил.

— Отправимся вместе, — с глубоким вздохом наконец-то сказал Бобринский. — До Ревеля не так далеко, а там у меня есть друг… Согласится взять вас в Петербург на своём корабле…

Как было сказано, так и сделано. Алексей Григорьевич товарищей не подвёл. С сожалением расставались они вчетвером в порту Ревеля. Грустно было так, будто это прекрасное время, которое провели той весной, никогда не вернётся.

Что-то было там, впереди, за горизонтом. Что-то новое и интересное. Только непонятный страх беспокоил каждого. Странные сомнения тревожили душу, но одно друзья знали точно — сделают всё, чтобы остаться вместе да поддерживать в трудную минуту, о чём и пообещали друг другу, стоя на палубе отчалившего к России корабля…

— Вперёд, фендрики*! — отвлёк из глас довольного капитана, руководящего выстроившимися перед ним юными гардемаринами. — Предстоит жутко увлекательная работа! Все расписаны на различные корабельные работы. Выбирать не придётся, будь то приборка верхней палубы, либо помпы для откачки воды.

— А может и нам попробовать? — было для Николая забавно видеть застывшие лица кагрдемаринов, готовых выполнять любую работу, лишь бы нести службу достойно.

— Добро пожаловать! — тут же отозвался услышавший его капитан.

Резко удивившийся сему факту не ожидавший того Николай оглянулся, вызвав своей реакцией хохот и друзей, и капитана с гардемаринами.

— А кстати, я очень даже не против! — поддержал друга Алексей. — Новый опыт мне кажется полезным…

С того дня друзья с великим интересом были дополнительной помощью гардемариным. Довольный капитан наслаждался видеть их с такой рьяностью в делах. Они то помогали обтягивать ванты, шкоты, гордени, то разносить паруса. Ночами участвовали в дежурстве на вахте…

Дни летели быстро, весело и дружно. Никакого сожаления не было в том, что решили так спонтанно принять участие в морской жизни. Только время от времени, в кратких паузах, Алексей всё же с тоской смотрел на линию горизонта.

Именно там, где-то за чертой, теплилась его надежда на долгожданную встречу, пусть пока и не было известно где да когда…

* — «Фендрик» — низшее воинское звание в пехоте и артиллерии при Петре I. Так иногда ласкательно называли самых младших кадет.

8 Часть

Ах да на луг, да с самой зари

Выйду с подруженькой снова помечтать.

Ветер так ласков да будто говорит:

Вот путь-дорога, пора счастие искать.

Мой суженый,

Ты где-то есть на свете,

Ты где-то ждёшь, как жду тебя и я.

Мой суженый,

Ах, знать бы, где на свете

Не ошибиться мне да и узнать тебя.

Ой да сплету из полевых цветов

Веночек себе да заговорю его:

Пусть же счастие не обойдёт стороной

Да что б ни случилось, пусть вечною будет любовь.

Мой суженый,

Ты где-то есть на свете,

Ты где-то ждёшь, как жду тебя и я.

Мой суженый,

Ах, знать бы, где на свете

Не ошибиться мне да и узнать тебя.

Спев душевную песню, надела только что сплетённый из полевых цветов венок на голову, та самая красавица-певица, которую Алексей так и не мог забыть. Девушка сидела на лугу и пела, а подруга гуляла по полю рядом, наслаждаясь слушать песню да видеть красоту природы вокруг.

Пышные колосья трав, роскошь разноцветного в цветах поля, широкий луг да в стороне густой берёзовый лес. Всё было таким родным, тёплым. Казалось, счастье, и правда, не за горами да вот-вот войдёт в их судьбы…

— Софья, а помнишь, как Прасковья при дворе сразу сказала, что мы с тобой ещё сдружимся? — улыбнулась подруга.

Она покружилась среди трав и села подле. Софья с умилением тоже вспомнила:

— А её сестра так ревновала, что мы дружим! Боже, как же убедить её было трудно, что я не займу её места! Меня в штатские фрейлины никогда не записали бы.

— Ты не жалеешь, что убежала со мной? — став серьёзнее, вопросила подруга.

— Что ты, Алёнушка! — улыбалась добродушно Софья да крепко обняла. — Мне и самой давно хотелось бежать. Родители не понимают меня, сами живут, как кошка с собакой, да меня замуж выдать пытаются за незнамо кого. А уж про интриги при дворе и вспоминать не хочется… Эту странную Лизу… Будто я её кавалеров отнимаю. А мне и дела до них не было.

— Смелая ты. Несмотря на то, что книгу тебе запрещённую подкинули, ты всё равно осталась при своём мнении. Посмела и государыне перечить, — подивилась Алёна, и Софья усмехнулась:

— Потому и не возьмут меня во фрейлины штатские. И так терпели ради родителей. Надоело мне такое.

— Но тебе хорошее будущее суждено было, пусть нештатная фрейлина, но всё же обласкана двором да богатым наследством. А я, помощница на кухне. Мне уж терять было нечего, — жалела подругу Алёна.

— Да уж…. нечего, — не согласилась Софья и с глубоким вздохом села прямо.

Выдержав паузу, она смотрела на простор луга:

— Прасковья верную мысль подала нам с тобою бежать. Знает, каков родственник её да и случай с книгой пришёлся ко времени. Значит, настала пора менять судьбу. И мне, и тебе честь дороже. Посему, верный путь выбран. Да и чем худо? Бродим по свету с артистами, веселим мир,